Королевская охота - [21]

Лошадь и два лакея с пистолетами ждали его во дворе, мсье де Блетарен не позволил отправиться в Авиньон пешком.

Лакеи поехали его проводить. Дорога шла через поля; ей пользовались местные крестьяне. Тем самым сильно сокращался путь.

Перед глазами Эктора открылась дивная картина. Дорога превратилась в тропу, заросшую по краям полевыми маками и мхом. По обе стороны тропы склонялись ивы. Живые изгороди из боярышника и цветущей бузины осеняли её своими ветвями и наполняли воздух благоуханием. Вдали высокие ясени смыкали над тропою свод своих густых ветвей. Из небольшого домика, скрытого в зарослях, доносилось приветственное пение петуха. Старухи, сидевшие на порогах своих хижин, приветствовали его кивками, а маленькие мальчики на коротеньких ножках, испуганные и веселые, со смехом сопровождали его, сколько могли.

Настроение Эктора было превосходным. Он был убежден, что Кок-Эрон уже поджидает его, бесстрастный, подобно каменным богам, поставленным древними людьми на краях полей. Добрая лошадь танцевала под ним, и надежда открывала радужные перспективы.

Эктор с лакеями, наконец, подъехал к авиньонской заставе. Вручив им пару дукатов из денег, полученных от брата Иоанна, он уже собирался сойти с лошади. Но лакеи не дали этого сделать.

— Мсье де Блетарену угодно, чтобы вы оставили эту лошадь себе, — сказал один из них.

— Но…

— Он нас не пустит в дом, если мы её не оставим у вас, — добавил другой, прерывая Эктора.

Эктор недолго сопротивлялся: повиновавшись своей совести, он оставил лошадь.

— Передайте вашему господину, — прокричал он отъезжавшим лакеям, — что его лошадь пошатается по свету и переживет со мной немало опасностей.

— Передадим!

В прекрасном настроении Эктор отправился к папскому дворцу, возле которого назначил встречу Кок-Эрону. Но объехав вокруг всю площадь перед дворцом, того не встретил.

Тогда он направился к гостинице на углу. На вывеске с большой желтой птицей, бьющей крыльями, было написано: «Золотой фазан».

Тут к нему подбежал мальчик, вскочивший с каменной скамейки, и спросил:

— Сударь, не назначали вы кому-либо свидания на площади?

— Назначал.

— Тогда прошу вас следовать за мной. Этот господин отправился гулять и велел мне проводить вашу милость к нему в комнаты.

— Стало быть, этот господин иногда ходит гулять?

— Каждый день.

— Ага… А остальное время как проводит?

— Завтракает, обедает, ужинает и почивает.

— Для начала это, конечно, хорошо, но что потом?

— Потом ждет вашу милость на той скамейке, где сидел я, когда вы приехали. Иногда он уезжает на три-четыре дня, возвращается, спрашивает, не осведомлялся ли кто-нибудь в его отсутствие, затем отсылает лошадь в конюшню и приказывает подавать ему кушать.

— Значит, для «Золотого фазана» он хороший постоялец?

— Очень хороший: он дает мне на чай.

— И ты, конечно, стараешься вовсю?

— Надо же жить на свете.

Мальчик взглянул на стенные часы в гостиной.

— Посидите, сударь. Обычно в это время он уже возвращается.

Не прошло и десяти минут, как на площади показалась фигура Кок-Эрона, уныло бревшего в сторону гостиницы. Он всегда был очень худ, но сейчас на него было просто тоскливо смотреть. Казалось, он утратил всякую надежду.

Когда он был в нескольких шагах от гостиницы, Эктор поднялся навстречу.

И несмотря на темноту, Кок-Эрон с криком бросился к нему на шею. Нечего говорить, были поцелуи, и слезы, и обещания не расставаться ни за что и никогда. При этом Кок-Эрон так старался оказать Эктору глубокое почтение и уважение, что хозяин и слуга не сомневались: в гостиницу прибыло чрезвычайно важное лицо.

Прежде чем сесть за стол, Эктор, подобно солдату, верному своим обязанностям, пошел в конюшню. Он хотел посмотреть, досталась ли его лошади хоть часть внимания, раз он, её хозяин, получал его сполна. С ним, разумеется, пошел и Кок-Эрон.

В это время один из слуг расседлывал её. Рассматривая сбрую, сделанную из хорошей кожи, Кок-Эрон расстегнул одну из седельных сумок, вынул пистолет и при этом выронил что-то блестящее, зазвеневшее на каменном полу конюшни.

— О, да это же дукат! — воскликнул он, поднимая с пола золотую монету.

— Какой дукат? — спросил Эктор.

— Да посмотрите сами.

— Вот это да! Я и не подозревал, что богат.

Пока он вертел в руках монету, Кок-Эрон запустил руку в седельную сумку и вытащил оттуда целую горсть монет.

— Похоже, сударь, в дороге вам привалило счастье!

— Непостижимо!

В другой сумке под пистолетом было спрятано пятьдесят дукатов.

— Где вы нашли клад, сударь? — спросил Кок-Эрон. — Мы поищем там еще.

— Эти деньги дал мне благородный человек, желавший оказать услугу, не говоря об этом.

Когда подали ужин, Кок-Эрон отослал слугу и сам прислуживал Эктору. Тот рассказал ему о своих приключениях. В результате Кок-Эрон побожился, что лично обрубит уши брату Иоанну при первой же встрече.

В свою очередь он сообщил Эктору о том, что происходило в замке, когда принесли окровавленное тело аббата Эрнандеса, какие крики испускала при этом мадам де Версийяк, как она клялась преследовать убийцу хоть на краю света.

— Получив вашу записку, я забрал все оставшиеся деньги и выехал сюда. Если бы не встреча с вами, ничто не заставило бы меня покинуть замок.