Королевская кобра - [8]

– Тебя как зовут? – я уловила еле слышный шепот и повернулась – из-под челки меня с любопытством рассматривали смешливые черные глаза.

– Нейса, – так же негромко ответила я.

– А меня – Малати, – шустрые глаза стрельнули в удаляющееся коричнево-зеленое сари, Малати убедилась, что женщина нас не видит, и снова уставилась на меня. – Так тебя правда укусила змея? – ее глаза забавно округлились, также, как и рот.

Я кивнула.

– Больно было? – продолжила Малати допрос, но, видимо, женщина нас услышала, потому что резко повернулась.

– Девочки, не отвлекайтесь, – повысила она голос. – От того, как качественно вы сделаете свою работу, зависит, насколько хорошее поучится лекарство.

– Ага, лекарство, – прыснула моя соседка. – Я тебе потом покажу, что это за лекарство.

– Малати! – прикрикнула женщина. – Прекрати болтать, а то останешься без обеда!

Малати замолчала, а я, склонившись над ступкой, продолжала краем глаза осматривать комнату – почти все девочки выглядели одинаково сосредоточенно. В одинаковых светлых сари, они сидели, выпрямив спину, и одинаково стучали пестиками в ступках. Из общего ритма выделялась только одна девочка – она сидела в самом темном углу, привалившись к стене и, словно через силу, поднимала и опускала руки.

– Что с ней? – шепнула я Малати, глазами указав на угол.

– Ей нездоровится. Скорее всего, ее выгонят отсюда.

– Здесь нельзя болеть? – теперь я тоже следила, чтобы женщина не заметила наш разговор, потому что есть хотелось очень сильно.

– Кое от чего нельзя. Потом расскажу. Не болтай. А то останемся голодными. Пратима это может устроить.

Мне казалось, что перетиранию кореньев не будет конца. Ныла шея, спина – Пратима следила, чтобы все девочки сидели прямо, и стоило кому-то ссутулиться, она тут же получала удар тростью. Руки отказывались повиноваться, в носу щипало от поднимающейся из ступки пыли, а по шее струился пот.

Вдруг, как по команде, головы всех девочек повернулись к выходу, потом, так же одновременно, уткнулись в ступки, а через некоторое время вошли женщины со стопкой больших листьев, миской с чем-то белым, от чего шел пар, еще одной, содержимое которой благоухало пряностями, и кувшином. Глаза всех девочек и моей соседки, заблестели жадным ожиданием. Женщины обошли всех и положили перед каждой лист с горкой белых зернышек и коричневой, аппетитно пахнущей лужицей, а также налили воды в маленькие кувшинчики. У девочки в углу они задержались и посмотрели на Пратиму. Немного подумав и оценивающе осмотрев девочку, она одобрительно кивнула, только после этого лист с едой появился и перед больной.

Я вопросительно посмотрела на Малати. После роти, я не знала, как есть эти зернышки.

– Это рис. Ешь вот так, – она скатала небольшой белый шарик, окунула его в коричневый соус и отправила в рот, закатив от удовольствия глаза.

Рис! О нем я только слышала, но никогда не ела. Он был слишком дорогим, и мама всегда покупала нут. Неловко скатала шарик, он получился не таким красивым, как у Малати, но желудок нетерпеливо сжимался. Первые несколько шариков я проглотила, даже не заметив их вкуса. Лишь утолив первый голод, распробовала сочетание пресного вкуса риса с кисло-острой приправой. Я съела все, что было и едва не съела лист, на котором лежала еда, поскольку голод все еще терзал мои внутренности, но пришлось довольствоваться водой в кувшине.

После обеда, нам разрешили немного походить по комнате, потом снова пришла Пратима. В руках она держала большой пучок трав. Девочки обреченно вздохнули и сели на настилах, поджав ноги.

– Девочки, – она окинула нас строгим взглядом. – Вчера мы с вами изучали свойства нескольких растений. Сейчас вы мне о них расскажете. Падма! – девчушка слева от меня с тугозакрученными короткими кудряшками вздрогнула. – Расскажи нам об этом растении. – Пратима вытащила из пучка красный стебель с бордовыми резными, как звезды, листьями и игольчатыми красными шариками.

Падма неловко встала и, робко посматривая на соседок, теребила паллу сари, но девочки избегали смотреть ей в глаза и сидели потупившись. Падма дрожала, отчего ее кудряшки мелко тряслись.

– Плохо! – сказала Пратима и раздался сухой треск – палка опустилась на плечо Падмы, и девочка упала на колени. – Разве я все это рассказываю не для того, чтобы запомнили? Или госпожа Падма решила, что она умнее всех и ей можно не слушать мои объяснения? Может, она и в фестивале не будет принимать участие?

Смуглые губы Падмы задрожали:

– Простите меня, Пратима, – поклонилась она. – Я была недостаточно внимательна. Пожалуйста, позвольте мне исправиться.

Фыркнув, Пратима отвернулась, но прежде чем подойти к другой девочке, сказала:

– Впредь будь внимательна, завтра спрошу с тебя в двойном объеме. Ратна! – поднялась пухлая девочка. Главным украшением ее лица был забавный вздернутый нос, чудом уместившийся между круглых блестящих щек.

– Почему ее зовут Пратима, а не госпожа Пратима? – шепнула я Малати.

– Потому что мы будущие жрицы Богини, а она – учительница. Если кто-то будет плохо учиться или станет некрасивой, то с ней перестанут заниматься, и она больше не будет жрицей, а останется служанкой. Ой! – на наши шеи опустилась трость.