Королевская Франция. От Людовика XI до Генриха IV. 1460-1610 - [106]

Два раза (в феврале 1586 г. и в мае 1588 г.) Гиз с триумфом входит в Париж, столицу католическую и уже охваченную движением Лиги; его встречают с энтузиазмом, во многих случаях даже исступленно. К тому же Гиз чувствует себя — неожиданный ресурс — частично успокоенным некоторой поддержкой, которую оказывает ему Екатерина Медичи; на самом деле королева-мать страдает оттого, что у нее отнимают власть в силу институциональных прерогатив Генриха III, которого она продолжает любить всем сердцем. С другой стороны, она не забывает о своих семейных связях с Гизами, пусть и достаточно отдаленных: она выдала свою дочь замуж за одного из принцев из семьи герцогов Лотарингских, она же стала свекровью другой представительницы Лотарингского дома (королева Луиза, жена Генриха III, происходит из семьи суверенов этого маленького государства). В принципе крайний католицизм лотарингских сторонников Лиги не может оттолкнуть a priori набожную итальянку, которой время от времени еще бывает Екатерина просто в силу воспоминаний о своем происхождении и о своем детстве.

В мае 1588 года второе вступление Генриха де Гиза, имеющего эту символическую поддержку, в Париж вызывает в качестве ответной меры (поскольку Генрих III не испытывает к этому принцу — стороннику интегризма такой же симпатии, как его мать) немедленную оккупацию города королевскими войсками. Как логичную реакцию на свои действия, последние спровоцируют «день баррикад» (12 мая 1588 г.). В выступлении участвуют вооруженные ремесленники, торговцы, стуДенты Университета, судейские чиновники и даже должностные лица городской магистратуры, враждебные присутствию армии. Эти баррикады являются первыми в своем роде, они будут многократно повторяться в последующих веках. Поскольку в Париже фактически господствует Гиз, Генрих III, более хитроумный в этом плане, чем будет Людовик XVI, бежит из столицы в пятницу, 13 мая, в западном направлении, через Новые ворота, пробравшись через Тюильри, который недостаточно хорошо окружен восставшими. Он проводит ночь в Рамбуйе, на первом этапе своего маршрута, который завершится в Блуа. К нему вскоре присоединятся один из его любимчиков (д'О), канцлер, министры, маршалы Франции. Он сохраняет в своих руках многочисленные и сильные козыри, даже если в этот момент ему и недостает поддержки его официального первого министра Эпернона, которого не было в Париже в то время. У суверена остается еще одно средство (и оно не единственное, поскольку могущество монархии в 1588 г. далеко не полностью уничтожено). Генрих III решает для столь необходимого ему укрепления своих позиций воззвать к «глубинке» Франции и созвать Генеральные штаты, которые действительно соберутся в октябре 1588 года. В связи с этим он предварительно идет на риск правительственного кризиса (8 сентября 1588 г.), первого в своем роде. Он отправляет в отставку государственных секретарей и своего канцлера[128], не пользующихся популярностью, а иногда и пособников Гиза. Он назначает на их посты людей менее известных и меньше скомпрометированных. «Наступление обаянием»? Эти действия являются неглупыми, даже если победа короля представляется пока проблематичной в том, что касается созыва и особенно состава Генеральных штатов. Так ли уж поведение короля в этом плане отличается от поведения Гиза или Генриха Наваррского? На протяжении жестокого десятилетия, когда звезды отнюдь не благоприятствуют королям, а ставки в пользу абсолютизма еще не скоро будут сделаны, приходится прибегать к помощи народного представительства: на Юге — для Беарнца, на Севере — по воле Лотарингца, общенационального — по усмотрению Валуа. Отсюда — предусмотренный созыв того, что, конечно, совсем еще не является полностью представительным собранием народа. Однако одно дело — объявить в этих целях созыв Штатов, другое — предварительно повлиять на процесс выборов, манипулировать этими выборами, которые подготавливают и составляют Штаты. Генрих III приложил немалые усилия к решению этой трудной задачи. В этом отношении ему недоставало сети префектов и супрефектов, которую будут использовать республики в XIX и XX веках, чтобы выиграть выборы. Во всяком случае, бальи и сенешали в тот год оказались неспособными это сделать. Гизы, которые пользовались поддержкой городов, в большинстве своем католических, гораздо лучше справляются с этой задачей, чем невезучий Генрих III. Благодаря организационной сети Лиги во многих городах они получают при открытии Генеральных штатов (октябрь 1588 г.) почти всеобщую поддержку избранных депутатов, гораздо большую, чем та, которой пользуются Гизы среди населения страны в целом. В Генеральных штатах, таким образом, доминирует партия Лиги и Гизов, по крайней мере среди представителей третьего сословия и, естественно, священнослужителей. Дворянство в большей степени разделено. В целом ассамблея трех сословий проявляет прежде всего тенденции к самоуправлению. Три сословия, особенно два из них, и прежде всего горожане, четко или неосознанно желают в какой-то степени контролировать королевскую власть, устанавливать законы, регулировать налоги до такого предела, когда финансы будут сосредоточены в сейфе с двумя ключами, один из которых будет у Его Величества короля, а другой — у Их Величеств Генеральных штатов. Речь идет и о том — и это инициатива достаточно революционная, — чтобы собрание, или нация, или народ (в конечном итоге — Лига и Гизы) говорили свое слово при назначении главных должностных лиц Короны: канцлера, коннетабля, интендантов финансов, государственных секретарей. Удивительная смелость! Она вдохновляется многочисленными примерами других европейских стран (Швеции, Польши, Парламента Англии, Ватикана, провинций Лангедока, почему бы и не Кортесов Испании… и даже конституциями Швейцарии и Венеции). Генрих III жестко положит конец этому опасному для него развитию принципа представительства, называть ли его избирательным или демократическим. Он пресекает конкуренцию со стороны Гизов, объективно весьма сильную. 23 декабря 1588 г. он просто-напросто устраняет герцога де Гиза, а затем и его брата-кардинала, устроив печально знаменитую ловушку в Блуа. В этом сенсационном событии дает себя знать социальное и региональное размежевание: преторианская гвардия «сорока пяти», которой поручено убийство герцога, состоит из гасконцев, мало подверженных влиянию Лиги, исходящему из столицы. По своему происхождению они принадлежат к «мелкопоместному» или среднему дворянству, которое зачастую не доверяет крупным аристократам типа герцогов Лотарингских.