Королева Жанна. Книги 1-3 - [163]

Это было последнее, кажется, что я сделал. Но почему снова женщина в столбе света? Бог мой, да она рыжая! Это дурной знак. Не приближайся к ней. Рыжий цвет ее волос — это цвет ее души, огонь и ад. Кто это бормочет? Ах, Ланьель, здравствуй, Ланьель. Ты как будто не согласен с этим? Да и я тоже не согласен.

Но разве волосы ее красны,

Как майский мак, или желты, как лютик?

Есть тысяча оттенков рыжизны —

Не все они изменчивы по сути.

Цвет кос ее скорее с бронзой схож,

С металлом благороднейшего сплава,

В нем — не каприз, не прихоть и не ложь,

В нем — постоянства признак величавый.

Но не давай увлечь себя обманом:

Из бронзы ставят статуи тиранам.

Вот именно, тиранам!.. Но ведь она не рыжая, Ланьель, она — золотистая блондинка. Значит, как лютик? Ваше Величество, я ваш верный солдат, ваш преданный вассал, я с радостью положу жизнь за Ваше Величество, с радостью.

Бедняга Анчпен, как приехали, так он свалился. А мне, что, не хочется спать? Ему пора — часа четыре он проспал, а то и больше. „Анчпен, проснитесь, пора“. Что он делает? Почему он протягивает руку и трясет меня за плечо? „Анчпен, вы спите?“ — „Пора, пора, проснитесь“, — говорит Анчпен. Нет, он спятил».

Маркиз де Плеазант наконец разлепил бессмысленные глаза.

— Пора, проснитесь, — говорил полковник Горн, потряхивая его за плечо.

Проснувшись, генуэзцы увидели на перекрестках патрули телогреев и конных виргинских гвардейцев. Глашатаи громко извещали народ, что Джулио Респиги уличен в измене и арестован, а наместником Ее Величества в Генуе назначен маркиз де Плеазант.

По улицам сновали скороходы с письмами. В полдень, при звуках военной музыки и выстрелах с цитадели, из наместнического дворца выехал сам маркиз Плеазант, сопровождаемый полковником Горном и приличествующей его званию свитой.

Он был без шляпы, чтобы все могли видеть его бледное лицо с обведенными тенью глазами. Солнце, словно нарочно вышедшее приветствовать его, играло его золотыми регалиями, сверкало в складках белого шелкового костюма. Падкие до зрелища итальянцы воодушевленно кричали ему Evviva[123], и он приветствовал их своим наместническим жезлом. Он проехал по улицам и площадям к Дворцу Синьории, где его ожидали все maggiori[124] Генуэзской республики.

По толпе уже передавали, что наместнику двадцать три года, что приехал он вчера ночью без всякой свиты, чуть ли не один, и что во дворец его ввел полковник Горн, который спал с ним в одной комнате. Держится он крайне надменно, однако услугами лакеев совершенно пренебрегает. Те, кто был на площади Синьории, своими глазами видели, как юный паж Андреа Паллавичино подошел, чтобы подержать наместнику стремя, но тот сам соскочил с лошади и как будто бы не заметил пажа. «Вот это мило! — судачили в толпе. — Какой-то странный маркиз. А помните, принц Вильбуа был в том же роде. Должно быть, все виргинцы таковы, северные варвары».

Войдя с наместником в Зал совета, Горн представил его генуэзским лучшим людям. Он сказал, что Ее Величеству благоугодно было послать наместника с тайными полномочиями, поэтому верительные грамоты не будут Синьории вручены.

Затем наместнику представили генуэзцев. Все они серьезно кланялись ему — целовать себе руку он не позволил, — но по глазам их было видно, что они узнали в нем вчерашнего «пилигрима» И наместник легким поджатием губ показал, что он тоже понял это.

Затем наместник произнес небольшую речь. Он говорил по-французски, медленно и тщательно выговаривая слова. Он сказал, что Джулио Респиги намеревался единолично захватить власть в Генуе, на манер флорентийских тиранов Медичи; кроме того, он входил в преступный заговор против Ее Величества королевы Иоанны Для того, чтобы разжечь возмущение в Генуе, Респиги, якобы по приказу королевы, запретил католическое богослужение. Подобного приказа не могла отдать королева Иоанна, выступающая всегда и во всем за свободу совести. Католическая церковь, сколько ему известно, не подчинилась этому приказу, и он, маркиз де Плеазант, ныне официально заявляет, что церковь была права. Королевство Виргинское переживает суровое время. Жертвой заговорщиков пал принц Отенский, без сомнения, известный преуспевающим господам. Маркиз Плеазант выразил надежду, что первые люди Генуэзской республики останутся верны договору, подписанному ими в марте сего года, и всеми силами будут препятствовать мятежу и беспорядку.

Кончив, наместник холодно оглядел всех. Горн что-то шепнул ему. Наместник кивнул и произнес:

— Имеете ли вы ко мне вопросы, господа?

Вперед выступил маркиз Бальби, председатель Совета:

— Ваша светлость, мы не имеем претензий по поводу генуэзских граждан, коих арестовали нынче в ночь по вашему приказу. В этом мы всецело полагаемся на добрую вашу волю. Если они виновны — пусть на головы их падет заслуженная кара, если они невиновны — вы, конечно, отпустите их, убедившись в их невиновности. Но в числе арестованных находится также мессир Лоренцо Контарини, гражданин Милана. Его арест вызывает нашу тревогу единственно потому, что грозит неприятными осложнениями с герцогом миланским.

— Лоренцо Контарини — пособник изменника Респиги, — ответил за наместника Горн. — Респиги взял его на службу с тем, чтобы Контарини ехал в Виргинию к заговорщикам. Оба они достаточно громко говорили об этом.