Королева Язу - [8]

— Уж очень вы сильно храпели. Я просто хотел перевернуть вас на другой бок.

Элвин знал, что он врет. Когда Пегги давно уже пожаловалась на его храп, Элвин разобрался, отчего люди храпят, и преобразовал свою носоглотку так, чтобы не производить больше подобного шума. Он взял за правило не пользоваться даром ради собственного блага, но счел, что от храпа нужно избавиться ради других — ему-то это спать не мешало.

Однако он не подал виду и сказал:

— Спасибо. Но сплю я чутко, и если попросить меня повернуться, я тут же послушаюсь. Жена всегда так делает.

И тут незнакомец беззастенчиво признался в своих намерениях:

— Знаете, когда человек так прижимает свою котомку к себе, других так и разбирает поглядеть, что у него там такое.

— Когда я не прижимаю ее к себе, других разбирает не меньше, и гак им куда сподручнее подобраться к ней в темноте и познакомиться с ней поближе.

— Больше, полагаю, вы мне ничего не скажете?

— На вежливый вопрос я всегда готов ответить.

— Но поскольку спрашивать, что лежит у вас в котомке, невежливо, вы не станете отвечать.

— Приятно познакомиться с человеком, знающим толк в хороших манерах.

— Хорошие манеры и нож, который не ломается у черенка, — вот что помогает мне жить в этом мире.

— Мне вполне достаточно хороших манер. А нож ваш мне нравился больше в ту пору, когда еще был напильником.

Незнакомец одним прыжком отскочил к двери, выхватив нож.

— Кто ты и что обо мне знаешь?

— Ровно ничего, сэр. Но я кузнец и вижу, когда нож переделывают из напильника. По мне, это скорее меч, а не нож.

— Я ни разу не доставал нож на этом пароходе.

— Рад это слышать. Но когда вы спали, а я вошел, было светло, и я хорошо рассмотрел ножны у вас на поясе. Нож не бывает таким толстым у основания, и пропорции у него в самый раз для напильника.

— С виду это невозможно определить. Вы что-то слышали. Кто-то распустил свой язык.

— Люди всегда говорят, но не обязательно про вас. Просто я хорошо знаю свое дело, а вы, полагаю, знаете свое. Меня зовут Элвин.

— Элвин Смит,[2] э?

— Мне повезло в жизни: я получил имя. Держу пари, что и у вас оно есть.

Незнакомец усмехнулся и спрятал нож.

— Джим Бови.

— Ваша-то фамилия как будто не от ремесла образована.

— Это шотландское слово. Означает «светловолосый».

— Но у вас волосы темные.

— Ну, первый Бови, ручаюсь, был белокурый викинг. Ему понравилась Шотландия, когда он разбойничал там, вот он и остался.

— Его дух, наверно, возродился в ком-то из потомков, и тот переплыл еще одно море.

— Я сам викинг до мозга костей. Вы правильно угадали насчет ножа. Пару лет назад я присутствовал на дуэли — дело было на окраине Натчеза, около кузницы. Оба промахнулись, и все пошло кувырком — люди, знаете, собрались поглядеть на кровь, а тут такое разочарование. Один парень прострелил мне ногу, и я вроде бы выбыл из борьбы, но тут увидел, что майор Норрис Райт связался с парнишкой наполовину меньше его и наполовину моложе. Это меня так взбесило, что я позабыл про рану, а кровь из меня хлестала, как из резаной свиньи. Но я обезумел, схватил кузнечный напильник и вонзил ему прямо в сердце.

— Для этого большая сила нужна.

— А то! Я ведь не промеж ребер его вогнал, а прямо сквозь ребро. Мы, викинги, обретаем силу великанов, когда нас охватывает безумие боя.

— Ваш нож сделан из того самого напильника, верно?

— Один ножовщик в Филадельфии переделал его для меня.

— Обточил, не перековал.

— Точно.

— Этот нож вам приносит удачу.

— Ну, я не умер пока.

— Да, тут без удачи не обойтись, учитывая вашу привычку подкрадываться к спящим и осматривать их багаж.

Улыбка на лице Бови погасла.

— Что ж поделать, если я такой любопытный.

— Понимаю. У меня тот же порок.

— Теперь ваша очередь.

— Очередь? И что же я должен сделать?

— Рассказать вашу историю.

— Мою? У меня при себе только свежевальный ножик, но он сослужил мне хорошую службу в диких краях.

— Вы же знаете, я не об этом спрашиваю.

— Ну а я рассказываю об этом.

— Я вам рассказал про свой нож, а вы расскажите про свою котомку.

— Про нож вы всем рассказываете, чтобы не так часто пускать его в ход. А я про котомку не рассказываю никому.

— Этим вы только любопытство разжигаете в людях. А кое у кого могут возникнуть и подозрения.

— Время от времени такое случается. — Элвин свесил ноги с койки и встал. Он уже прикинул на глаз габариты Бови и знал, что сам он дюйма на четыре выше, что руки у него длиннее и плечи шире — недаром же он кузнец. — Но моя милая улыбка рассеивает все подозрения.

— Да, детина ты будь здоров! — засмеялся Бови. — И никого не боишься.

— Я много кого боюсь. Особенно людей, которые вгоняют напильники сквозь ребро прямо в сердце.

— Странное дело, — задумчиво сказал Бови. — Меня в жизни многие боялись — но чем больше они боялись, тем реже признавались, что боятся. Ты первый, кто прямо сразу так и сказал. Это что же выходит — ты боишься меня больше всех? Или совсем не боишься?

— Я вам вот что скажу: держитесь подальше от моей котомки, и нам не придется это выяснять.

Бови засмеялся опять, но его мимика больше напоминала оскал дикой кошки.

— Нравишься ты мне, Элвин Смит.

— Приятно слышать.

— Я знаю человека, которому как раз такие ребята требуются.