Королева в ожидании - [20]

– Ох… эти братья! Они постоянно воевали друг с другом. Это началось еще в детской. Георг Людвиг был такой тупой… такой грубый, такой жестокий. Я знаю, герцогиня всегда сожалела, что он старший. Она предпочла бы любого сына в качестве наследника.

– И Георг Людвиг знает об этом?

– Если и знает, то ему наплевать. Он вполне доволен, если его оставляют в покое, чтобы он мог предаваться двум своим главным увлечениям.

– Каким?

– Войнам и женщинам. Поочередно и одновременно.

– А его отец и мать? Они были счастливы вдвоем?

Лейбниц пожал плечами.

– Герцогиня София – очень мудрая женщина. Ее муж, Эрнест Август, тоже не обходился без любовниц. София смотрела на это сквозь пальцы. Фактически, она не давала себе труда даже заметить похождения мужа. Не проявляла абсолютно никакого интереса к его внебрачным связям.

– Но почему?

– Она говорила, это ее не касается. Жене до тех пор не следует выражать неудовольствия мужу, если он проводит с ней столько времени, сколько надо, чтобы дать ей детей.

– По-моему, это странная философия брака.

– Герцогиня София – необычная женщина. Благодаря тому, что она оставалась верной своей доктрине, ей удалось поддерживать гармонию и достоинство и обладать властью при дворе мужа. К тому же она мать многих детей.

– И ее не волновало, что муж ей изменяет? Не могу в это поверить.

– Она благородная дама, более высокого происхождения, чем муж. Ведь она дочь королевы и внучка короля Англии. Она никогда не забывает об этом, – Лейбниц суховато улыбнулся. – И никому не позволяет забывать.

– И поэтому она не замечала неверности мужа?

– Королевское происхождение – главное в ее жизни. Но это еще и возможность получить корону. Все остальное кажется ей незначительным. У нее есть рожденные ею наследники. Она может стать королевой Англии, и тогда после нее королем будет Георг Людвиг.

– Королевой! Но это же так далеко!

– Для герцогини Софии это дом. Она никогда не была там, но всегда называет Англию своим домом. Она надеется, что в один прекрасный день ее позовут, она отправится в Лондон и взойдет на трон. Вы же знаете, что у нее есть шансы.

– Да. Но за морем есть и другой претендент. Вы не думаете, что он приплывет раньше, чем герцогиня София?

Лейбниц ехидно засмеялся.

– Когда она пригласила меня работать в Ганновер, одной из моих обязанностей было попытаться сплавить воедино католическое и протестантское вероисповедание. Но потом в Англии был принят закон о престолонаследии, и в нем есть статья, что только исповедующий реформатскую, то есть протестантскую, веру, может носить английскую корону. После этого курфюрстина потеряла интерес к объединению католичества и протестантства. Она была протестанткой и решила оставаться ею.

– Герцогиню не назовешь женщиной глубокой веры.

– Ее вера – английская корона. Она убеждена, что это самая ценная в мире диадема, а Англия – самый желанный дом. Религия для нее нечто весьма полезное правителям. София всегда подчеркивает, что только правители низкого происхождения позволяют религии управлять собой. Теперь с каждым днем английская корона все ближе, а протестантизм ее все сильнее.

– Вы находите это достойным восхищения?

– Я нахожу это… мудрым.

– Разве это не циничный взгляд на религию?

– Это не имеет отношения к цинизму. Вы слушали – и даже участвовали – в наших дискуссиях. Мы все бродим в темноте. Что такое вера? Само слово предполагает, что в нем есть основание для неопределенности. Кем бы вы, молодая женщина с живым умом, восхищались больше: человеком, убеждающим себя, что он слепо верит и поэтому закрывает глаза на сомнения, или тем, кто говорит: «Я не уверен, но страстно хочу знать и готов прислушаться к любому аргументу»?

– Естественно, я считаю, что мудрее жить с открытым разумом.

– То есть как герцогиня София. У нее открытый разум. И поэтому если у нее есть шанс получить трон Англии, будучи протестанткой, и вовсе нет шансов стать английской королевой, будучи католичкой, то мудрость предписывает ей быть протестанткой.

– О, конечно, это мудро, но…

– Вы слишком эмоциональны, дорогая юная принцесса. В вас говорит голос молодости. Когда начинается буря, надо правильно ставить паруса. Разве мудро ради принципа потерпеть крушение? Столь многое зависит от того, как вы поступите при приближении бури. В жизни человек редко приходит к ясному решению. Вероятно, его и нет. Это и делает наши дискуссии здесь такими интересными и такими ценными.

– А вы сами? Я слышала, что вы ради принципа отклонили предложение стать хранителем Ватиканской библиотеки.

– Вы не правы.

– Но я слышала, что сам Папа предложил вам этот пост, и вы отказались, потому что принятие его влекло за собой переход в католичество.

– Это только часть правды. У меня не было намерения стать приверженцем какой-нибудь одной религии. Что бы это мне дало? Свобода моя была бы ограничена, и все дороги, кроме одной, закрыты. Мне пришлось бы соглашаться с тем или другим, потому что это закон, предписанный Папой.

– Но разве это не значит, что вы отклонили предложение ради принципа?

– По правде говоря, нет. В основе моего отказа лежало знание, что я могу вести более полную жизнь при таких дворах, как этот или ганноверский. Могу стать богаче и знаменитее в мире.