Королева сплетен - [61]

Меня так поражают его слова, что я чуть не выплевываю колу, которую отхлебнула.

– ЧТО? Наладить отношения? Да о чем ты говоришь?

– Просто хотел уточнить, – говорит Люк. – Ты сказала, что хочешь остаться в Анн-Арборе. Он тоже там будет. Так?

– Ну да. Но я вовсе не из-за этого. Просто в Анн-Арборе у меня, по крайней мере, есть работа в магазине. Я могу жить дома и копить деньги, а потом, в январе, присоединиться к Шери. – Если, конечно, она за это время не подыщет себе другую соседку по квартире.

– Это, – говорит Люк, сворачивая на проселок, ведущий к шато Мирак, – не очень-то похоже на девушку, которую я встретил позавчера в поезде. Она направлялась во Францию, даже не зная, будет ли ей где ночевать.

– Я знала, где остановлюсь, – возражаю я. – Знала, что Шери где-то здесь и я не буду одна.

– В Нью-Йорке ты тоже не будешь одна, – говорит Люк.

– Ой, кто бы говорил. Ты-то сам почему не перебираешься в Нью-Йорк? Ты же говорил, что тебя приняли в Нью-Йоркский университет, – посмеиваюсь я в ответ.

– Да, но я не уверен, что это действительно то, что мне нужно, – отвечает Люк, пока мы трясемся по разбитой дороге. – Отказаться от шестизначной зарплаты и учиться еще пять лет?

– Лучше помогать богачам заработать еще больше, чем спасать жизни?

– Ух ты, – улыбается Люк.

Я пожимаю плечами. Во всяком случае, насколько мне это удается, когда меня кидает и швыряет в разные стороны, а я еще пытаюсь не расплескать драгоценный эликсир из баночки.

– Ничего не хочу сказать, управлять портфелем акций очень важно. Но если оказывается, что у тебя получается лечить людей, не расточительство ли это?

– Но в том-то и дело! – восклицает Люк. – Я не уверен, что у меня хорошо это получится. Я имею в виду лечить.

– Так же, как и я не уверена в том, умею ли я делать что-нибудь, за что в Нью-Йорке кто-нибудь согласится мне платить.

– Но, как не устает повторять мне одна моя знакомая, ты никогда не узнаешь, если не попытаешься.

Тут мы вырываемся из-под деревьев и влетаем на круглую подъездную площадку возле дома. При дневном свете все это впечатляет еще больше, чем ночью.

Вот только Люк это едва замечает. Наверное, уже привык к этим чудесным видам.

– Это совсем другое дело, – говорю я. – Вот ты уже знаешь, что умеешь делать хорошо, и кто-то платит тебе шестизначную зарплату за это. Знаешь, сколько я получаю в магазине? Восемь долларов в час. Далеко можно уехать в Нью-Йорке на восемь долларов в час? Думаю, что нет.

Я украдкой смотрю в его сторону проверить, что он думает по поводу моего признания. Он улыбается:

– Ты со всеми такая? Или это только мне так везет, что в минуты слабости ты открываешь мне все свои самые большие секреты?

– Ты обещал никому не говорить, – напоминаю я. – Особенно Шери – насчет диплома…

– Я же обещал, – говорит Люк, подъезжая к самому крыльцу дома. Он уже не улыбается. – И сдержу свое обещание. Можешь мне доверять.

На какую-то долю секунды – пока мы сидим рядом и нас разделяет только пакет с круассанами – клянусь, что-то… происходит… между нами.

Происходит совсем не то, что было, когда он собирался поцеловать меня. Сейчас в этом нет ничего сексуального, скорее что-то вроде… взаимопонимания. Вроде признания духовного родства. Какое-то магнетическое притяжение…

Или это просто сводящий с ума запах круассанов? Я и впрямь давно не ела хлеба.

Что бы это ни было между нами, через секунду все проходит, как только распахивается дверь и на пороге появляется Викки в голубом кимоно:

– Господи, ну что так долго? Мы все с голоду умираем. Ты же знаешь, у меня начинается гипогликемия, если я не ноем, как только встану.

И все, что возникло между мной и Люком, исчезает.

– Я привез тебе лекарство от гипогликемии, – весело отвечает Люк, показывая пакет с круассанами.

Потом, когда Викки уходит, он поворачивается ко мне и подмигивает:

– Видишь, я уже исцеляю людей.

Начало двадцатого века принято называть «1а Belle époque», или «красивый век». Конечно, мода тех времен была красива – ее отличали пышные волосы, глубокое декольте и тонны, тонны кружев (см.: Кейт Уинслет в фильме «Титаник» и Николь Кидман в «Мулен Руж»). Выглядеть, как девушка Гибсона (образ, созданный великим художником, однофамильцем известного артиста), – навязчивая идея молодых женщин того поколения. Даже непоседливая дочь президента Рузвельта, «принцесса» Алиса, носила прическу в стиле «помпадур», как у девушки Гибсона, хотя сохранить такую прическу во время гонок на автомобиле – ее любимого занятия – было сложно.

История моды. Дипломная работа Элизабет Николс

19

Храни молчание и говори, только когда должен, и то кратко.

Эпиктетус (55—135), греческий философ-стоик

Остаток утра проходит в сплошной череде доставок. Первым прибывает грузовик, привезший танцпол, сцену и музыкальное оборудование – в этот раз не для струнного квартета, который, как рассказал мне Люк, обычно играет на свадьбах в Мираке, а для «Тени Сатаны» Блейна. Рабочие начинают устанавливать все это. Тут же подъезжает второй грузовик со складными столами и стульями. Этот грузовик нам надо разгружать самим.

Я, Шери, Чаз и Блейн сгружаем последний складной стул и сразу подъезжает еще один грузовик – со съестными припасами, из которых шеф-повар со своими помощниками из местного ресторанчика будут готовить праздничные блюда. Эти продукты тоже надо разгрузить и перетаскать в кухню, где мадам Лорен присматривает за тем, как их раскладывают, а шеф-повар уже готовит канапе к вечернему коктейлю…