Королева - [48]

...

“Ух ты!” – воскликнула королева, увидев с военного парома сияющие очертания Нижнего Манхэттена. Он напомнил ей “россыпь драгоценных камней”.

Королевская чета приближается к Нью-Йорку на пароме. Октябрь 1957 года. Associated Press

Глава шестая Выход на телеэкраны

В напряженные дни суэцкого конфликта и смены партийного руководства королеве отчаянно не хватало мнения одного человека – принца Филиппа. Именно тогда его моральная поддержка пришлась бы как нельзя кстати. Однако 15 октября тридцатипятилетний герцог, с подачи самой супруги, отправился в четырехмесячный сольный вояж по странам Содружества на яхте “Британия”, которой предстояло покрыть почти сорок тысяч миль.

Изначально его путь лежал в Мельбурн на открытие Олимпийских игр 1956 года, и, как высказался Филипп впоследствии, “было бы гораздо проще слетать туда и обратно на самолете” (1). Однако они с королевой решили расширить маршрут путешествия, включив побольше остановок в Австралии, а также высадки в Новой Зеландии, Кении, Гамбии и ряде таких “отдаленных, но преданных участниц Содружества” (2), как Папуа – Новая Гвинея, Сейшелы, Цейлон и Малайя. Кроме того, перед Филиппом стояла задача посетить Фолкленды в Южной Атлантике и британские базы в Антарктиде.

Сам Филипп называет себя “моряком по специальности” (3), гордясь “принадлежностью к редкому в нашем мире великому братству – морскому” (4). Поэтому осенью 1956 года он с радостью предвкушал возвращение в дружескую атмосферу офицерской кают-компании, только более роскошную, чем в период его морской службы, – с торжественными ужинами за столом на двадцать персон с серебром и хрусталем под лучшие винтажные вина из яхтенного винного погреба.

Кроме того, поездка давала возможность отдохнуть от строгостей придворной жизни и косых взглядов сановников. В отличие от мужчин своего поколения и социального класса он подчинялся жене и был от нее зависим. Только в отрыве от нее он получал полномочия, которые у его сверстников имелись по умолчанию. Увлеченный романтикой первопроходцев (5), он позвал в плавание знаменитого ветерана антарктических экспедиций сэра Раймонда Пристли; еще он отрастил аккуратные усы и бороду, которые на флоте называли “полный комплект” (6), и брал уроки живописи у частного преподавателя, норфолкского художника Эдварда Сигоу, учившего его с начала года. Из ностальгических чувств (7) Филипп подписывал свои работы греческой буквой фи – кружком, разделенным вертикальной чертой.

Дома в Британии критики уже начали называть затянувшееся путешествие “блажью Филиппа” (8) – не прошло незамеченным отсутствие герцога во время неудачного вторжения на Ближний Восток, не говоря уже о пропущенной девятой годовщине бракосочетания (несмотря на присланные королеве белые розы (9) и фото двух обнимающихся игуан) и Рождестве, на которое он выступил с коротким радиосообщением откуда-то между Новой Зеландией и мысом Горн, призывая граждан Содружества “служить другим, но не себе” (10).

К пятому году царствования супруги Филипп уже очертил себе круг занятий и интересов, который в дальнейшем собирался расширять. “Он из тех, кому среди множества дверей интереснее всего закрытая, – утверждает придворный советник. – Ему нужно знать, что происходит. Такой у него характер” (11).

Еще со времен морской службы Филипп увлекался наукой и техникой, часто говоря о необходимости повышать качество образования в этих областях. Однако с той же настойчивостью он выступал за развитие “цельной натуры” (12), за развитие не только ума, но и характера. Он был убежден в существовании тесной взаимосвязи между душевным, моральным и физическим здоровьем, требовал создать молодежи условия для занятия физкультурой, чтобы, как он выражался, “не плодить хиляков” (13). Филипп стоял у истоков “Outward Bound” – сети школ выживания, созданной основателем Гордонстоуна Куртом Ханом для развития командных навыков и закалки характера путем преодоления суровых физических испытаний. В 1956 году Филипп учредил международную Награду герцога Эдинбургского для молодежи и подростков за участие в общественно полезной работе и физкультурно-спортивные достижения.

Под конец путешествия давнему другу и преданному личному секретарю Филиппа Майку Паркеру неожиданно пришлось вернуться в Лондон, поскольку его жена Айлин подала на развод, обвиняя супруга в измене. Новость выплеснулась на страницы британских таблоидов, и Флит-стрит, перекинув ассоциативный мостик от Паркера к Филиппу, пропадающему в многомесячном вояже, не преминула заодно усомниться в стабильности королевского брака. В прессе муссировались посещения герцогом холостяцкого “Четверг-клуба” в Сохо, участниками которого, кроме Паркера, состояли также актеры Дэвид Нивен и Питер Устинов. В самом клубе ничего предосудительного не происходило – выпивка, сигареты, пикантные истории – однако, по слухам, один из участников, светский фотограф Стерлинг Генри Наум, больше известный как Барон, предоставлял свою квартиру для встреч герцога с неизвестной “девицей легкого поведения”, которые “расшатывали” его брак.

Филиппа, как записного красавца и ценителя женских прелестей, сводили в сплетнях с такими актрисами и светскими львицами, как Пэт Кирквуд, Элен Корде и Кэти Бойл, – однако все они соглашались признать лишь дружбу или мимолетное знакомство. История с “девицей легкого поведения” (14) тоже не имела под собой никаких оснований, и Филипп был “до глубины души уязвлен и взбешен” (15) подобными подозрениями. Королева пошла на непривычные меры, поручив своему сдержанному на язык пресс-секретарю коммандеру Ричарду Колвиллу выступить с открытым опровержением. “Никакого разлада между королевой и герцогом нет” (16), – заявил Колвилл. На этом все и завершилось, хотя каждый раз, стоило Филиппу потанцевать или завязать оживленную беседу с хорошенькой женщиной, слухи тут же вспыхивали снова.