Королева придурочная - [6]

Одновременно с сердцем пробудился и заснувший в последние месяцы разум Ксении. Почему она плывет по течению и полагает, что не в силах ничего изменить? Начать с работы. Надо потребовать от Жарковского, чтобы он обновил оборудование физиотерапевтического отделения. Да, он намекает на какие-то перемены, но пока продолжается развал санатория. Оставшихся сотрудников это только радует. Каждый пытается поймать рыбку в мутной воде. Машка, например, всегда смотрела на медицину как на источник дохода. Вот и сейчас рядом с сауной открыла платный кабинет диагностики по Фоллю. И процветает! Ксения укорила себя в неблагодарности. Если бы не подруга, вряд ли она, Ксения, сумела бы вырваться из лап Вадика. Кстати, непонятно, почему он притих. Она звонила родственникам, узнавала, не докучает ли Вадик. Оказалось, нет: позвонил разок и успокоился. Надо будет разузнать окольными путями, где он и что задумал. Неплохо нанять адвоката для развода, но на это нужны деньги. А может, Вадик смирился и все обойдется без суда, по обоюдному согласию? Сейчас, на расстоянии, Вадик уже не казался страшным палачом. Большую угрозу представлял Жарковский. Он, как и муж, сумел ощутить ее слабость и безволие, потому и одержал верх. Надо как-то рубить и этот узел. Но как? Опять бежать? А ну как он не пожелает ее отпустить? Нет, Виктор Эдуардович не такой псих, как муж. Отпустить-то он ее отпустит. Он всегда корректен по отношению к ней. И с Никиткой обходится ласково. Ксения тешила себя надеждами, что сможет сама вершить свою судьбу, но с трудом верила в это. Привычка быть жертвой слишком укоренилась в ней.

Жарковский сразу уловил склонность новенькой к смирению, да и подготовлен он был к встрече с Ксенией своей приятельницей Марией. Именно она подсказала главврачу, на каких струнах можно сыграть, завоевывая эту женщину. О роли Марии в истории ее порабощения Ксения даже не догадывалась. В свое время Мария, поступив на работу в санаторий, сама чуть не оказалась в такой же зависимости от главного, как ее подруга. Но Мария была не из робкого десятка, она сумела припугнуть начальника разоблачением (тот всегда норовил обойти закон), и все встало на свои места. Они стали деловыми партнерами, единомышленниками, но никак не любовниками. Стариков-любовников Мария не жаловала, вокруг нее всегда вились массажисты или инструкторы ЛФК, но подыскивать для шефа молоденьких сотрудниц с покладистым характером для Марии было не в тягость. Она даже испытывала известное удовольствие от сводничества. Ей было приятно помочь не только главврачу, но и медичкам, ищущим по тем или иным причинам работу в санатории. В итоге каждая из них сама решала, увольняться или работать дальше на предложенных главврачом условиях. Жарковский с тех пор, как после автомобильной аварии его жена оказалась прикованной к инвалидному креслу, очень нуждался в женщине. В силу своего служебного положения Жарковский не мог часто менять любовниц, да и времени на ухаживания у него не было. Потому он пытался обзавестись надежной подругой, но сделать это было нелегко, поскольку этот Казанова даже не обещал своим дамам жениться. Единственным способом удержать их рядом были искусные эротические приемчики да служебные блага, щедро раздаваемые главврачом наложницам.

…Три километра туда и три обратно влили в тело Ксении бодрость и силу, и жизнь не казалась ей беспросветной и унылой, как в те минуты, когда она в одиночестве играла на фортепьяно Верди. Надо только пережить эту зиму, страшную зиму, а потом все наладится: Никитка подрастет, окрепнет, она найдет новую работу, разведется с Вадиком, все будет хорошо. А сейчас надо торопиться домой, где ее ждут сынишка и няня Проня.

Перед входом в санаторий Ксения опять увидела длинноногого Родиона. Он и Мария шли по единственной расчищенной от снега аллее к его серебристой, как бы покрытой инеем машине, припаркованной у главного входа – очень ладные и подходящие друг другу. Родион – стройный, высокий, в коричневой короткой дубленке и в пышной шапке из собственных волос, она – в пушистой светлой шубке из песца и в тонком, прозрачном шарфике на тяжеловесном узле прически. Ксения, кивнув обоим, хотела быстрее обойти пару. Как-то неожиданно она застеснялась бесформенного пластикового мешка с продуктами, оттягивающего руку. Но Мария остановила ее:

– Ксюша, подожди. Заглянем ко мне в кабинет. Я тебе покажу интересные штуки, Родион сегодня установил.

– Какие еще штуки? Мне домой пора. Надо няню отпустить, и продукты, вот…

Родион сел за руль и прогревал мотор.

Мария, удерживая Ксению за рукав, наскоро прощалась с гостем:

– Ладно, Родиончик, мы пошли, а то здесь застыть можно. У меня кожу на щеках гуси щиплют. Я позвоню, если что не так.

Через несколько минут Мария уже заталкивала Ксению в дверь своего кабинета.

Интерьер кабинета отвечал лучшим мировым стандартам: исключительной белизны стены с зеркальными вставками, сверкающая никелем аппаратура, светильники и бра, удобные кресла для врача и пациента. Со вкусом подобранные тропические растения в кадках и аквариум с рыбками должны навевать покой и уют на посетителей. В каждом зеркальце-вставке (Ксения вдруг вспомнила рассыпанные осколки в своей прихожей), отражалась хозяйка кабинета, доктор Мария Петровна Дмитрук. В зависимости от ракурса менялся ее облик: то она была миловидной толстушкой, с темной башенкой волос на голове, скруглым, будто циркулем очерченным лицом и симпатичными ямочками по краям всегда улыбающегося рта, то настороженным менеджером, с прищуренными глазами, продвигающим собственные проекты. Когда-то Мария приехала на учебу в туманный, мрачноватый Питер из Краснодарского края, наполненная светом и теплом южной стороны. И даже два десятилетия жизни здесь, на северных широтах, не смогли охладить этот солнечный жар. Впечатление энергии, исходящей от каждой из Марий – милой толстушки и деловой дамы – усиливали золотые кулоны, цепочки, медальоны и кольца, украшающие ее шею и пальцы.