Королева моих грез - [35]

Халед сильнее сжал ее плечи и нахмурился.

– Ты этого хочешь?

Джиджи понятия не имела, чего хочет. Она знала, что ей нравится. Ей нравилось, как он держит ее в объятиях, нравилась эта интимность прикосновения. Но она точно знала, что это, вероятно, самая большая ошибка в ее жизни.

Если она это допустит.

Слова уже готовы были сорваться с ее губ. Он мог говорить одно, но его тело подавало ей совсем другие сигналы. Джиджи боялась запутаться в собственных чувствах. Она не хотела выпрыгивать из кожи вон, чтобы привлечь его внимание, и тем не менее Джиджи делала именно это. Нет, она должна держаться за свою независимость, даже если она и душит ее.

– Конечно. – Джиджи вздернула подбородок.

Халед отпустил ее, но только для того, чтобы скользнуть руками по ее телу и проникнуть между бедер. Джиджи выгнула спину и прижалась к нему. Одной рукой он обхватил ее грудь, а другой ласкал клитор. Джиджи повернулась, чтобы поцеловать его, но он довольно грубо велел ей опереться руками на раковину. Когда она сделала это, он резко вошел в нее.

Он двигался в ней, направляя ее бедра своими руками, и, застигнутая врасплох, Джиджи не могла ни о чем думать, только чувствовать. Джиджи задрожала всем телом, достигнув оргазма, и он присоединился к ней.

Джиджи неловко повернулась, не зная, как расценивать то, что только что произошло. Ей хотелось, чтобы Халед поцеловал ее. Он провел ладонью по ее щеке, и на мгновение Джиджи подумала, что он отстранится от нее. Но что-то мелькнуло в его взгляде, и он с тихим стоном наклонился и поцеловал ее со всей нежностью, о которой она могла только мечтать.

Халед поднял ее на руки и отнес обратно в постель, где они начали все сначала.

Глава 14

– Ты совсем спятил?

Халед нарисовал в своем воображении сладко спавшую длинноногую рыжеволосую женщину, завернутую в белоснежные простыни, словно сошедшую с полотна прерафаэлитов. Да, пожалуй, он действительно спятил. Это бушующее чувство в его груди было сродни сумасшествию.

Именно поэтому он отправился на пробежку, ему необходимо было очистить разум, найти свободное пространство между собой и женщиной, которая спала в его постели.

Он быстро бежал по парку вдоль шоссе недалеко от своего дома, с наушниками от телефона в ушах, и разговаривал со своим старым другом.

Алехандро на своем собственном опыте познал, что такое внимание прессы. Он был одним из самых высокооплачиваемых ватерполистов мира, и папарацци пристально следили за его личной жизнью.

– Пресса называет это похищением. Надеюсь, она того стоит, дружище.

Халед нахмурился: он ни с кем не обсуждал Джиджи. Даже если сейчас она была частью его непростой жизни, она не заслуживала того, чтобы быть вовлеченной в газетные сплетни. А после того, что произошло прошлой ночью, он не хотел обсуждать ее даже с Алехандро, хотя за последние годы они очень сблизились.

Аргентинец появился в ущелье Приэльбрусья по вопросам бизнеса, и их деловые отношения вскоре переросли в крепкую дружбу. У Халеда было немного друзей, но все они был настоящими.

И тем не менее он не будет говорить с ним о Джиджи. Она расстроится, если узнает, что он с кем-то ее обсуждал. Она была вовсе не такой сильной, какой пыталась казаться. Ему хотелось позаботиться о ней.

Джиджи не строила вокруг себя защитных барьеров, она просто была собой. Он подумал, что она просто не могла быть активной соучастницей преступлений отца; да, по правде говоря, он в это никогда и не верил.

Видимо, она была очень хорошим другом, поэтому ее соседка так беспокоится о ее благополучии. Халед был уверен: случись с ним что, единственные люди, которые побеспокоятся о нем, – его акционеры. Но ему это нравилось, он не хотел, чтобы кто-то чувствовал за него ответственность.

Его мать отказалась от реальной жизни ради того, чтобы он вырос в ее родной деревне. Ее жертва преследовала его всю жизнь, поэтому он избегал отношений, в которых приходилось кому-то чем-то жертвовать. В любом виде.

Он был щедр с женщинами, с которыми встречался, и был уверен, что им этого достаточно. Точно так же он пытался оградить Джиджи от прессы, используя свои деньги и влияние. Но эмоционально он прежде ни к кому не подключался, и теперь искреннее беспокойство о Джиджи было для него сродни шагу в темноту.

Отогнав от себя эти мысли, он закончил разговор с Алехандро и перешел через дорогу. Халед поднимался по лестнице, когда позвонил его адвокат из Нальчика.

– Они хотят поговорить.

Халед остановился, не веря собственным ушам.

– В следующем году или в обозримом будущем?

– Завтра.

Слушая быструю речь адвоката, Халед поднялся в свой кабинет и открыл сайты крупнейших московских газет.

«Китаев совершает набег татаро-монгольского ига на «Синюю птицу». Похищение невест в моде среди российских олигархов. Китаев ощипывает свою райскую птичку».

– Старейшины считают, что ты показал уважение к традициям. Кажется, они поверили в этот «роман века».

Два года.

Два чертовых года он вел бесполезные разговоры, а теперь, словно по щелчку, все получилось. И главное, благодаря чему? Халед не знал, плакать ему или смеяться.

– Я прилечу сегодня же.

– Не только ты, – сказал адвокат. – Привези с собой эту женщину.