Королева мести - [3]

Мой спутник от души рассмеялся, когда увидел, как я поднимаю голову. Я подумала, что история о том, как я проспала ночь верхом на коне, может понравиться Аттиле, и тоже засмеялась. Мне представилось, как я объясняю, что подобное поведение валькириям не в новинку. Я так долго готовилась изображать, будто обладаю сверхъестественными способностями, что этот сон в седле, на скаку, заставил меня поверить: они у меня действительно есть.

Довольно скоро на горизонте появился город Аттилы — огромное поселение, окруженное высоким частоколом. Мой спутник остановился, чтобы указать мне на него, а я прислушалась к себе, ожидая ощущения паники. Не обнаружив ничего подобного, я удовлетворенно кивнула головой, и мы поехали дальше. Спустя некоторое время мы добрались до городских ворот и охранников. Мой спутник остался рядом со мной только для того, чтобы передать свое сообщение подъехавшему к нам часовому. Затем он развернулся и ускакал прочь, унося с собой историю, которую я надеялась донести его устами до слуха Аттилы. Ворота открылись, и мой новый спутник повел меня внутрь.

Кругом бурлила жизнь. Всадники стояли группами и разговаривали, мимо них ходили женщины с корзинами или бурдюками на головах. За женщинами бегали маленькие дети, в то время как дети постарше сидели в кружочек на земле и смеялись, подшучивая друг над другом. Гунны составляли большинство жителей, но в некоторых безошибочно угадывались гауты. А еще было много людей, особенно среди детей, со смешанными чертами обоих народов. Женщины-гунны, как и мужчины, оказались невысокими, но упитанными, иные — откровенно толстыми. Только отсутствие шрамов на лице и отличало их от соплеменников-мужчин.

Соломенные шалаши и землянки пестрели на вытоптанной земле. За ними на некотором расстоянии стоял второй частокол. Он тянулся так далеко, что, казалось, окружал половину города. Когда мы приблизились к ограде, навстречу нам тоже отворили ворота. Мы двинулись по длинному тоннелю, в котором я отчетливо слышала стук шагов над своей головой. Влево и вправо от меня разбегались ответвления основного тоннеля, но закрытые двери не давали рассмотреть помещения, куда они вели.

Мы выехали на дневной свет, и я увидела еще один частокол — возле поросшего сочной травой холма. Подобно первому внутреннему ограждению, он тоже замыкался в окружность и был оборудован смотровыми башенками, располагавшимися на равном расстоянии друг от друга. В каждой такой смотровой башне находился часовой. Все они сейчас смотрели вниз.

— Это город Аттилы? — спросила я своего спутника.

Впрочем, ответ на этот вопрос мне был известен и до того, как тот кивнул головой.

Здесь тоже все были заняты делом, как и на территории, огражденной первым частоколом. Я обратила внимание на группу всадников, остановившихся возле ворот. Они были одеты лучше остальных, а их руки украшали браслеты и кольца. У некоторых драгоценные камни виднелись даже на башмаках. Пока мы приближались к ним, мой сопровождающий смотрел на того, чей наряд был самым пышным. Решив, что вижу перед собой Аттилу, я глубоко вздохнула и приготовилась произнести слова, которые так долго репетировала. Но когда этот человек повернулся ко мне, я поняла, что он не Аттила. Он даже не был гунном. Несмотря на то, что его лицо испещряли шрамы, как и лица его спутников, он оставался гаутом. Я видела других гаутов на территории города, но не испытывала при этом никаких эмоций, потому что считала их пленниками, людьми, силой принужденными служить Аттиле. Но богатая одежда и украшения этого человека говорили о том, что он жил среди гуннов по собственной воле и пользовался милостью Аттилы. Он взглянул на меня. Если этот человек и заметил тень презрения, промелькнувшую на моем лице, то не подал виду. Он выслушал моего спутника, затем кивнул головой, показывая, что я должна следовать за ним.

К моему великому разочарованию, он повел меня прочь от ворот Аттилы, мимо множества хижин, через огромное поле — к дальней части стены, окружавшей внутренний двор. Здесь располагались несколько домиков. В отличие от остальных, они стояли особняком, на расстоянии друг от друга, и выходили дверными проемами на запад, а не на восток. Та хижина, в которую меня отвел гаут, ютилась дальше всех, на небольшом холме. Отсюда я видела широкие поросшие травой просторы, которые начинались за верхушками частокола, огораживавшего внутренний двор, и заканчивались у городской стены, — настоящий подарок судьбы для меня, никогда раньше не бывавшей внутри крепостей.

Гаут знаками велел мне спешиться. Ноги у меня дрожали, и мне пришлось держаться за лошадь, чтобы не упасть. Обретя равновесие, я шагнула к завесе из овчины, которая прикрывала вход в хижину, но, услышав доносившиеся оттуда звуки, в нерешительности остановилась. Гаут тоже их услышал, он молниеносно соскочил с коня и отдернул шкуру в сторону. В проеме показалась молодая пара. Гаут прикрикнул на них на языке гуннов, замахнувшись кнутом. Прикрываясь скомканной одеждой, парочка боком выбралась из хижины и бросилась наутек. Гаут опустил свой кнут и рассмеялся, наблюдая за тем, как они бежали по открытому полю, сверкая наготой. Затем он повернулся ко мне, и его лицо приняло прежнее жесткое выражение.