Королева - [10]

Мне ли расставлять себе силки и ловушки, плодить преемников и претендентов, когда отец так тщательно расчистил мне путь?

Однако парламент хотел в первую очередь, чтобы я продолжила род Тюдоров — запугать меня, а потом не мытьем, так катаньем отправить к алтарю, стреножить и окрутить.

— Ваше Величество, это нужно для страны, — увещевал Бэкон, принимая от слуги чашу с горячим вином и заглатывая ломоть хлеба, — для ее мира — этому нас учат самозванцы вроде королевы Шотландской.

— Еще вина, сэр?

Он, не переставая говорить, кивнул слуге.

— Это надо для спокойствия королевства, для его прочности!

Взгляд Сесила подкреплял каждое его слово.

Довольно войн Алой и Белой розы, нет, нет, никогда больше!

— Это нужно и для престолонаследования… — Лорд-хранитель печати проглотил остаток булки и тщательно вытер пальцы большой салфеткой, глядя при этом в потолок, чтобы не встречаться со мной взглядом. — Нам как можно скорее нужен принц, наследник вашего королевского рода…

Вот он опять, извечный вопль Тюдоров: Боже, даруй нам принца! Принца! Призрачного мальчика, такого желанного, кого-то вроде еврейского Бога в Скинии, обожаемого, но незримого!

И я знала, кем он будет запугивать меня дальше: ибо если не королева Шотландская, то за мной идет Екатерина Грей, а за ней — ее неведомая. младшая сестра, уродец с колыбели, горбунья, карлица!

Я сидела в парадном кресле, вонзив ногти в ладони, а Бэкон вещал и вещал. И я знала, что говорят у меня за спиной: что это нужно мне — мне, Елизавете, — ибо женщина не сможет править без мужчины, который снял бы с нее тяготы правления, — это известно всякому!

И что это надо для моего здоровья — ибо женщина, не знавшая мужа, не прошедшая через соитие, не имеет достаточного выхода для дурных кровяных соков, подвержена бледной немочи, непроизвольным сокращениям тайных органов и постоянной, щекочущей похоти — это тоже известно всякому!

Но прежде всего это нужно им — ибо, будучи мужчинами, они не верят, что можно обойтись без самца!

Новые ухажеры наседали со всех сторон. Рабыню на торгах так не осматривают и не оценивают, как оценивали меня: обсуждались мой рост, здоровье, объем моих бедер, регулярность месячных — все, чтоб убедиться в моей способности рожать!

Как мерзко было на это смотреть! Но Робин стал моими глазами и смотрел за меня. Для него это было игрой, и он ни разу не упустил случая подметить что-нибудь смешное.

— Посол Габсбургов пытался разузнать длину вашей стопы, — не моргнув, докладывал он, преклонив колено в моей опочивальне после ухода советников; — и, кроме того, осведомлялись, какого цвета ваши августейшие глаза: карие, серые, голубые или черные.

Я захлопнула ресницы, словно крышку табакерки.

— И что же ваша милость ответили?

Я ощутила прикосновение его пальцев к своим и поднесла их к его губам. Его мимолетное лобзание было теплым, словно мартовское утро.

— Ответил, что глаза у вас и серые, и голубые, и черные временами и даже одновременно, ибо вы королева и можете все, и что вы — целая Вселенная!

И вот они потянулись, мои ухажеры, в надежде заполучить целую Вселенную. Поначалу я веселилась.

— Подай мне хлеба, Кэт, и кусок ветчины, чтобы переварить все эти предложения!

Так почти каждое утро за свежими депешами я дразнила смеющуюся, хмурящуюся Кэт, которая грезила о моей большой любви, и Парри, которая размышляла теперь в терминах придворного бракосочетания и мечтала для меня о лучшей партии в приходе — что теперь означало весь мир.

— Столько мужчин и такой маленький выбор — кого вы мне присоветуете? — Я перебирала потенциальных женихов, как девушка на ярмарке — разложенный товар. — Номер первый — король Испанский.

Бывший зять, побывавший в употреблении как муж и теперь изрядно поистасканный, однако за ним числится одна заслуга: он первый сделал мне предложение, еще при живой жене. Можно сказать, почти двоеженец, зато он писал чудесные любовные письма — или кто-то писал за него…

Номер второй — король Шведский.

Эрик Только Позови, он сватался ко мне еще при Эдуарде. Теперь он слал духи и гранаты, ковры и горностаев, а под конец и свата — своего доброго братца, герцога Финляндского…

Говорите, надо назвать преемника? Что ж, тот же герцог Финляндский, вчерашний сват, очевидный наследник и официальный преемник, вернувшись из Англии, с помощью яда отнял у брата сперва трон, затем зрение и, наконец, жизнь…

А наследник Филиппа, юный Карлос, как он покушался на отцовскую жизнь, покуда Филипп сам не отправил его к праотцам, помните?

Я не буду назначать преемников!

— Вы слышали, дамы? Еще хлеба, Кэт, и ломтик вот этого сыра… Номера третий, четвертый, пятый — император Священной Римской Империи и два его сына, оптом…

— Кого ваша милость предпочитает? — В отличие от Кэт, Парри принимала все за чистую монету. — Самого Римского императора или кого-нибудь из эрцгерцогов?

— Парри, скажи, — без тени иронии в голосе, — поддержит ли меня Англия? После мужа сестрицы получить еще одного плюгавого, уродливого, кривоногого, косомордого паписта-Габсбурга в качестве английского короля-супруга?

— Мадам, мадам!

— О нет, миледи, фи, не надо так говорить!