Королева-Малютка - [52]

Довольно долго она сидела в безмолвии, погрузившись в свои неизменные грезы – грезы, напоминавшие о печальном счастье минувших дней.

Близился вечер. На лестнице раздались шаги.

– Уже! – сказала она, думая, что возвращается Медор.

Но едва было произнесено это слово, как она вытянула вперед свои изящные руки, а на щеках ее появился слабый румянец.

Широко раскрыв глаза, она прошептала:

– Это не Медор. Неужели это…

И с губ ее, порозовевших от радости, сильнее которой не бывает, ибо вызвана она появлением того, кого уже перестали ждать, слетело имя Жюстена.

Она вскочила, обретя силы в надежде – такой великой надежде, которая почти равна уверенности. Это был Жюстен, а вместе с Жюстеном Королеву-Малютку можно будет отыскать очень скоро!

В дверь постучали.

– Войдите!

В комнату вошел мужчина.

Глорьетта в отчаянии опустилась на стул.

Это был не Жюстен.

Лили узнала в вошедшем того самого мужчину с бронзовым цветом лица, с бородой и волосами черными, как уголь, который не раз возникал на ее пути две недели назад, который сел недалеко от нее во время ярмарочного представления – и которого Медор схватил за шиворот возле дерева, обвинив в связях с той женщиной, что воровала детей.

Когда-то она испытывала смутный страх перед этим человеком, но теперь – чего ей было бояться?

Незнакомец шагнул в комнату и почтительно поклонился. Весь облик его дышал благородством, но было видно, что он находится в крайнем смущении.

В целом мрачная красота его лица могла бы навести на мысль о Дон Жуане, если бы не манера держаться, выдававшая робость дикаря или ребенка.

Он опустил взор под взглядом Лили и протянул ей визитную карточку – точно так же, как сделал бы в присутствии полицейского комиссара.

Лили взглянула на карточку, где было написано:

«Эрнан-Мария Жерес да Гуарда, герцог де Шав, португальский гранд, чрезвычайный посланник Его Величества императора Бразилии».

– Что вам угодно? – спросила она с усталым безразличием тех, кто много выстрадал.

– Я вас люблю, – ответил герцог очень тихо. Карточка, выскользнув из пальцев Лили, упала на пол. Глорьетта отвернулась.

Этот человек со всеми его пышными титулами и страстной любовью не значил в ее глазах ровным счетом ничего.

Он не задел ее словами «Я вас люблю»; она не заметила ни боязливой дерзости герцога, ни смешной стороны, безусловно наличествующей в этой одновременно странной и драматической сцене.

Она ничего не сознавала.

Герцог покраснел так, что это было заметно даже при бронзовом цвете лица. Быть может, он устыдился.

– Я вас люблю, – упрямо повторил он, говоря с усилием и подыскивая слова на чужом и трудном для него языке. – Я люблю вас пылко и мучительно. Я бы отдал кровь свою, чтобы перестать вас любить.

Лили не слушала. Она думала: «Мне почудилось, что это он. Последняя надежда исчезла. Жюстен получил мое письмо двенадцать дней назад. Он никогда не вернется».

Внезапно она повернулась к герцогу и смело взглянула ему в лицо.

– Вы богаты? – спросила она.

– Я очень богат! Очень!

– Очень богат, – произнесла Лили, вновь обращаясь к самой себе. – Если бы я была богата, я бы им всем сказала: тот, кто отыщет Жюстину, получит мое состояние!

– Если вы захотите, я скажу это, – серьезно промолвил герцог.

– Почему вы любите меня? – невпопад спросила Лили.

Он хотел встать на колени, но молодая женщина остановила его властным жестом, и он застыл в смущении.

– Подождите! – воскликнула она. – Вы были знакомы с похитительницей детей?

– Нет, – ответил герцог, – я знал только девочку.

– А вы смогли бы узнать ее, эту воровку?

– Да, конечно.

– Сядьте вот здесь, рядом со мной.

Герцог подчинился. Он не счел это за начало сближения, ибо лицо его омрачилось грустью.

Лили пыталась осмыслить сложившееся положение.

– Я думала, что это вы, – прошептала она после минутной паузы, – что это вы ее похитили.

– Если бы это был я, – ответил герцог, – если бы мне могла прийти в голову мысль завоевать вас таким способом, то я привел бы ее к вам.

Лили вздрогнула, однако на лице у нее появилась улыбка.

– А вы потом встречались еще раз с воровкой детей? – спросила она.

– Нет. Хотя я сделал все, что было в моих силах. За эти две недели не было ни одного дня, чтобы я не попытался поощрить деньгами или обещаниями тех, кому поручено разыскать преступников.

Он говорил правду, Глорьетта видела это по его глазам. Она протянула ему руку. Герцог приложился к ней губами.

– Отчего же вы так меня любите? – повторила она свой вопрос.

– Не знаю, – произнес герцог, и голос его дрогнул. – Я увидел вас, вот и все. Вы были с малышкой. Наверное, есть женщины красивее вас, но я таких не встречал. Я вышел из кареты и шел за вами до самого дома. С тех пор я думаю только о вас.

Лили пробормотала: .

– Вы любите меня так, как я люблю Королеву-Малютку.

– А я полюбил бы Королеву-Малютку так же, как и вас, – очень тихо сказал герцог.

В голосе его звучали неподдельная искренность и доброта.

Лили напряженно размышляла.

– И вам, – промолвила она с видимым все еще сомнением, – вам не удалось ничего обнаружить?

Задавая вопрос, бесполезность которого она сама сознавала, Лили не решилась взглянуть на герцога, иначе она увидела бы, как тот смущенно опустил глаза.