Королева-Малютка - [34]

«Эрнан-Мария Жерес да Туарда, герцог де Шав, португальский гранд, чрезвычайный посланник Его Величества императора Бразилии».

Герцог де Шав говорил медленно и с видимым трудом, но сидя перед полицейским чиновником, он совершенно естественным образом обрел приличествующий своему званию покровительственный тон.

– По причинам сугубо личного характера, – объяснял он, – я интересуюсь этим ребенком и его матерью. Час назад я легко мог исправить причиненное им зло, ибо случай поставил меня на пути гнусной женщины, укравшей малышку; но усилия, которые мне приходится прилагать, чтобы говорить на вашем языке, желание сохранить инкогнито, а также обстоятельства, о которых мне не хочется упоминать, – все это в сочетании с некоторой робостью, испытываемой мною из-за полного незнания ваших нравов и обычаев (я всего лишь месяц назад приехал в Париж), помешало мне задержать преступницу. Я упустил такую превосходную возможность и сейчас безмерно сожалею об этом, ибо слезы несчастной юной матери обжигают мне сердце. Но все, что я теперь могу сделать, – это подробно описать внешность женщины, похитивщей ребенка.

Полицейский комиссар взял перо и под диктовку зафиксировал на бумаге все приметы Саладена, переодетого старухой.

– Господин герцог, – произнес чиновник, завершив свою работу, – могу ли я задать вашей светлости несколько вопросов?

– Разумеется, можете, – ответил герцог де Шав.

– Человек, который привел вас сюда, утверждает, что вы говорили с похитительницей ребенка, – начал комиссар.

– Это правда, – кивнул бородач.

– Мне необходимо знать, о чем вы, ваша светлость, беседовали с этой женщиной, – продолжал полицейский.

Герцог задумался.

– Все, о чем мы говорили с этой особой, – произнес он после недолгих размышлений, – не имеет никакого отношения к делу, кроме, пожалуй, моего первого вопроса и ее первого ответа. Я поинтересовался у нее: «Куда вы ведете этого ребенка?»

– Малышка знала вас? – пытался уточнить комиссар.

– Да, потому что она улыбнулась мне… – вздохнул герцог. – Женщина в чепце заявила мне: «Я помощница мадам Нобле, прогулочницы, и веду Королеву-Малютку к ее отцу, куда за ней придет ее мамочка».

– И это все? – нахмурился чиновник.

– Нет… – покачал головой смуглокожий иностранец. – Женщина прибавила еще несколько слов, но они касались только меня… и воззвала к моей щедрости.

Полицейский комиссар положил на стол руки и впился глазами в собеседника.

– И вы дали ей денег? – тихо спросил он.

– Да, – просто ответил герцог. – Я богат.

– Это была милостыня? – осведомился комиссар. На смуглых щеках герцога проступил румянец.

– Сударь, – с откровенным удивлением произнес бородач вместо ответа, – в нашей стране с помощью денег можно удвоить рвение полиции.

– Во Франции, – с достоинством ответил комиссар, – полицейские чиновники почитают предложение денег самым тяжким оскорблением.

Герцог поклонился и поднялся со стула.

– Тем не менее, я думаю, – продолжал комиссар, – что вы, ваша светлость, не хотели нанести оскорбления честному человеку, который не сделал вам ничего плохого. И я только предполагаю, вернее, не сомневаюсь, что ваша светлость интересуется этим делом исключительно бескорыстно.

Похоже, в словах комиссара проскользнула язвительная насмешка, тщательно замаскированная серьезным тоном полицейского чиновника. Герцог де Шав вздрогнул.

– Я говорю так лишь для того, – продолжал комиссар, – чтобы понять, насколько это возможно, ход мыслей вашей светлости. Во Франции, как и везде, руководящие лица имеют подчиненных. Именно нижние чины занимаются поисками виновных и в конце концов находят преступников. Никто не будет отрицать, что деньги позволят значительно расширить сферу деятельности наших агентов; надежда же на заслуженное вознаграждение безусловно заставит их работать еще лучше, чем всегда.

Герцог де Шав достал из портмоне два банковских билета по тысяче франков и положил их на письменный стол.

– Это слишком много, – улыбнулся комиссар. – У нас в стране нет золотых россыпей… Половины этой суммы хватит за глаза; потом я дам вам подробнейший отчет, как и на что были употреблены ваши деньги.

Чиновник взял один билет, быстро черкнул на бланке несколько слов и протянул этот листок благородному португальцу.

– Я предложил бы вашей светлости немедленно отправиться в префектуру, к начальнику сыскной полиции, – сказал комиссар, вставая из-за стола. – В этой записке я объясняю причину вашего визита; в префектуре вы наверняка найдете применение своему второму тысячефранковому билету.

Комиссар почтительно раскланялся с герцогом, и тот покинул кабинет.

Как только португалец удалился, комиссар позвонил. Вошел Пикар.

– Что-то тут не так, – сказал ему комиссар. – Эта молодая женщина красива?

– Красива – это не то слово! – воскликнул Пикар. – Она просто божественна – даже с покрасневшими глазами и бледными, как у мертвеца, щеками.

– Пригласите Риу, – распорядился комиссар.

Риу был довольно поганеньким человеком, но прекрасным полицейским агентом. В профиль он отдаленно напоминал левретку, однако, вопреки хрестоматийным утверждениям френологов[14], был не лишен сообразительности. С озабоченным видом Риу вошел в комнату.