Королева Карибов - [2]

Молнии сверкали над его мачтами, озаряя синеватым светом чудовищно раздутые паруса. Огромные валы разбивались о борта, заливая время от времени даже палубу, но корабль не сдавался, а прямиком, не меняя даже галсов, шел в направлении Пуэрто-Лимона, точно гордый и неустрашимый морской дух.

Видя, что он уже приблизился к их маленькой бухте, рыбаки в ужасе переглянулись.

— Там готовятся к высадке, — закричал один из них. — На борту готовят шлюпки и якоря.

— Бежим! — завопили другие. — Это корсары с Тортуги. Бежим!..

И они стремглав бросились по узким улочкам города, а вернее, просто поселка, поскольку Пуэрто-Лимон был в те времена не так населен, как сейчас.

Сержант и оставшиеся солдаты, немного поколебавшись, бросились вслед за ними. Но не врассыпную, как те, по домам, а все вместе и к небольшому форту, который возвышался недалеко от причала на вершине скалы.

Гарнизон Пуэрто-Лимона насчитывал всего сто пятьдесят человек и две пушки, и было ясно, что он не сможет устоять против этого мощного, имевшего сильную артиллерию корабля. Защитникам города ничего другого не оставалось, как затвориться в форте и позволить себя осадить.

А тем временем корабль, несмотря на ярость ветра и страшные удары волн, искусно лавируя, вошел в порт и бросил якорь в ста пятидесяти метрах от причала.

Это был отличный бриг с прекрасными обводами и очень высокими мачтами — настоящее гоночное судно. Десять портов, из которых высовывались жерла орудий, виднелись в его бортах: пять по правому и пять по левому борту. А на полуюте стояли две тяжелые пушки. На корме развевался большой черный флаг с золоченой буквой V посередине, увенчанной дворянской короной.

Взяв на рифы последние паруса и бросив для верности еще два якоря, матросы спустили с подветренной стороны шлюпку и мощными взмахами весел направили ее к причалу. В ней сидели четырнадцать человек, вооруженных ружьями, пистолетами и короткими тяжелыми саблями, распространенными среди флибустьеров Тортуги.

Несмотря на непрекращающиеся удары волн, шлюпка быстро приблизилась к берегу и, пройдя мимо двух небольших скал, благополучно достигла причала.

Ни один испанский солдат не осмелился показаться на берегу. Весь небольшой гарнизон заперся в форте, явно считая свое вмешательство бесполезным. Двенадцать пушек на бриге в любой момент могли накрыть весь берег огнем, обрушив на форт град картечи и ядра.

В ту минуту, когда шлюпка качалась уже у самого берега, один из сидящих в ней встал и мощным прыжком, достойным тигра, перескочил на причал.

Этот смельчак, первым высадившийся на берег посреди города с двухтысячным населением и гарнизоном испанских солдат, был видный мужчина лет тридцати пяти с красивым бледными лицом, с первого же взгляда выдававшим его благородное происхождение. Его темные глаза глядели властно и уверенно, но высокий лоб пересекала резкая морщина, придававшая лицу какое-то грустное, даже горестное выражение, точно от незажившей душевной раны, которая еще напоминает о себе.

Наряд его тоже не казался веселым. С головы до ног он был одет во все черное, хотя и с элегантностью, нечасто встречающейся среди суровых и грубых корсаров Тортуги. Его камзол из черного шелка был украшен тонкими кружевами того же самого цвета, штаны, широкий пояс, поддерживающий шпагу, сапоги и даже шляпа были черны, как ночь. Даже большое перо, спускавшееся со шляпы, было черного цвета, довершая тем самым этот траурный убор.

Едва спрыгнув на берег, он остановился и пристально посмотрел на дома городка, все окна в которых были наглухо закрыты. Насмешливая улыбка показалась на его губах.

«Какой страх! — пробормотал он. — Можно подумать, что я для них страшней сатаны».

Он повернулся к людям, оставшимся в шлюпке.

— Моко, Кармо, Ван Штиллер, за мной!

Гигантского роста негр, настоящий Геркулес, вооруженный топором и парой пистолетов, спрыгнул на пристань вслед за ним, и тут же к нему присоединились еще двое. Оба были белые лет сорока на вид, с грубоватыми лицами, которым густые бороды придавали еще более суровый вид. Один был приземистый и с черной, другой повыше ростом и с рыжеватой бородой. Оба вооружены мушкетами и короткими саблями, одежда их состояла из простой шерстяной рубахи и коротких штанов, открывавших снизу мускулистые икры, покрытые ссадинами и шрамами.

— Вот и мы, капитан, — сказал негр.

— За мной!

— А шлюпка?

— Она вернется на борт.

— Простите, капитан, — обратился к нему один из матросов. — Опасно всего лишь вчетвером входить в этот город.

— Неужели ты боишься, Кармо? — удивился капитан.

— Тысяча чертей! — вскричал Кармо. — Не за себя, а за вас.

— Разве Черный Корсар когда-нибудь испытывал страх, Кармо?

— Пусть только кто-нибудь заикнется об этом, и он тотчас же проглотит свой язык, капитан.

— Тогда за мной, и без разговоров.

Он повернулся к шлюпке и крикнул сидящим в ней:

— Возвращайтесь на бриг! Скажите Моргану, чтобы готовился к отплытию. Мы скоро вернемся.

И видя, что гребцы колеблются, не спеша повиноваться, повторил тоном, не допускающим возражений:

— Вы меня поняли? Отплывайте.

Шлюпка отчалила и, борясь с волнами, поплыла к кораблю.