Королева Кандеса - [104]

— Но у вас есть лодки? Байки? Хоть какие-нибудь средства путешествия после того, как мы окажемся в воздухе?

Коринна ухмыльнулась и кивнула, и Венера позволила себе облегченный вздох. Она привела своих людей в правильное место.

Окончательная смертная агония Спайра началась, когда последние из них уже втиснулись внутрь Фина. Венера стояла наверху ступеней с Коринной, Брайсом и Сарто, и наблюдала за яркой линией, начинающейся от ободка мира, высоко вверху над степенно кружащимися колесами Малого Спайра. Линия превратилась в видимый разрыв, его края втягивали деревья и здания, и Спайр в этой точке стал разлезаться. Оказалось, что древние ядерные машины неспособны безопасно замедлить его — может быть, из-за порожденных ими напряжений, так же как и из-за центростремительных сил, наконец одолевших титановую структуру. Детали были неважны. Все, что видела Венера, это тысячи древних культур, встречающих конец в один росчерк крепчающего солнечного света.

Вдоль кривой мира неслась дрожь ударной волны. Она была прекрасна в голубоватой дали, но Венера знала, что удар направлен прямо на нее. Ей следовало уйти внутрь, прежде чем прибудет волна. Она не пошевелилась.

На облезающих половинках мира появились другие щели, и теперь землю просто нарезáло полосками, как бумагу. Подступил рев, похожий на вой бешеного бога, и, когда совсем отказала гравитация, земля заходила ходуном.

Как раз перед тем, как Брайс схватил ее за руку и утянул внутрь, Венера увидела табун лошадей Дали, с грацией и отвагой уходящих галопом с ободка мира.

Она была уверена — они выживут. Взбрыкивая ногами, они с ржаньем будут плыть сквозь небеса Вирги, пока не приземлятся на голову кому-нибудь, не ожидающего подвоха. Где-нибудь им подыщут гравитацию — они слишком легендарны и прекрасны, чтобы им позволили умереть.

Люди Коринны налегли на рычаги, отсоединившие Фин от остального Спайра. Внезапно невесомая, Венера зависла в открытом дверном проеме и смотрела, как убывает и исчезает за облаком стена скорость-плюща.

Когда она вплыла внутрь, все молчали. Мужчины и женщины с потухшими глазами переглядывались в неширокой шлюзовой камере крохотной нации. Все они теперь были беженцы; на лицах явственно читалось ожидание некоей ужасной судьбы, которая постигнет их в ближайшие несколько минут. Никто, конечно, не мог и представить, что бы это могло быть, и, видя их смятение, Венера не знала, плакать над ними или смеяться.

— Расслабься, — сказала она рыдающей женщине. — Это время надеяться, не отчаиваться. Тебе понравится там, куда мы направляемся.

Молчание. Потом чей-то голос: «И куда же это?»

Другой голос сказал: «Домой».

Венера озадаченно оглянулась. Голос был незнаком, но акцент...

Мужчина уверенно вернул ей взгляд. Он держался одной рукой за металлическую стойку Фина, но в остальном, похоже, чувствовал себя в свободном падении вполне комфортно. Она, впрочем опознала тряпки, в которые он был одет — они выдавали в нем одного из заключенных, которых она освободила из Серого Изолятора.

— Ты не отсюда, — проговорила она. Он ухмыльнулся.

— А вы не Амандера Трейс-Гайлс, — ответил он. — Вы жена адмирала.

Ее пронизал шок.

— Что?

— Я видел вас только издали, когда они спасали нас, — сказал мужчина. — И потом потерял вас из вида, когда мы добрались сюда в Фин. Все говорили о таинственной леди из Буридана. Но сейчас, увидев вблизи, я узнал вас.

— Твой акцент, — сказала она. — Ты из Слипстрима.

Он кивнул.

— Я участвовал в экспедиции, мэм — на борту «Ареста». Я был там, когда мы разбили Формацию Фалкон в большом сражении. Когда ваш муж их разбил. Я видел, как он всадил «Ладью» во вражеский дредноут — словно нож противнику в сердце. Успел посмотреть, как ублюдка разнесло, прежде чем они выудили меня из воздуха и кинули в тюрьму. — Он гневно скривился.

Сердце у Венеры подступило к горлу.

— Ты видел... как погиб Чейсон?

— Погиб? — Бывший авиатор недоверчиво поглядел на нее. — Погиб? Он не погиб. Я провел две недели в одной камере с ним, пока Фалкон не продал меня Сакрусу, как мешок зерна.

В глазах у Венеры потемнело, и она упала бы, будь здесь сила тяжести. Ничего не замечая, собеседник продолжал:

— Я, может, пару раз за эти недели и хотел, чтоб он помер. Трудно делить камеру с другим человеком, особенно с тем, кого уважал. Видишь все его недостатки.

К Венере вернулось достаточно сил, чтобы прохрипеть: «Да, я знаю, каким он может бывать». Потом она отвернулась, чтобы скрыть слезы.

Гигантское металлическое крыло содрогалось, прорезая воздух. Казалось, за открытым дверным проемом, где силуэтами проступали Брайс и Сарто, небо кипело. Разбивающийся вдребезги мир раздирал облака и воздух. Его звук наконец достиг Фина — какофония вроде взрыва на звоннице, продолжающаяся без конца. Получившийся похоронный звон должен был вовремя предупредить княжества, чтобы они предприняли какие-нибудь экстренные контрмеры. Ничего нельзя было поделать, однако, если квадратные мили металла грозили где-то пропахать город-колесо.

Весь этот воздушный сумбур, весь этот шум, казалось Венере, берет начало в ее собственном сердце. Он жив! Как ни нелепо, ей тут же представилась картинка, как она будет описывать ему свои приключения. Расскажет, как ее спас Гарт, о ее первых впечатлениях от вида на Спайр с крошащегося каменного куба без крыши, о Малом Спайре, Сакрусе и Буридановой башне. Мгновения назад они были всего лишь фактами, воспоминаниями смутного и уходящего времени. Но как только у нее появилась возможность рассказать о них ему, они вдруг стали эпизодами куда большей драмы, вдохновляющего рассказа, который она поведает со смехом и слезами.