Королева ходит последней - [43]

— Пожалуйста, останься.

Думала, он снова откажется, но Ник ответил:

— Хорошо.

Он протянул мне руку, и я сжала его ладонь ледяными пальцами.

— Постарайся уснуть, — сказал он мне. — Тебе надо отдохнуть.

— И тебе тоже, — заметила я.

— Я не устал.

Да, и вообще ты из железа. Я-то знаю. Стало смешно. Ник настороженно взглянул на меня, видимо опасаясь за мой рассудок.

— Не смотри на меня так. — Я поежилась под этим льдистым взглядом.

— Как?

— Будто вот-вот позовешь лекаря.

Мы прошли в спальню. Здесь горело всего два светильника, и казалось, что в углах прячутся тени с горящими глазами. Мне нужно было чье-то тепло. Хотя кому я лгу? Мне нужно было тепло Вейса. Я развернулась к нему, потянулась всем телом. И снова показалось, что он меня оттолкнет, но Ник вдруг улыбнулся.

— Все никак не угомонитесь, ваше величество? — спросил он, прикасаясь пальцами к щеке.

— Я королева, я не умею отступать, — ответила едва слышно, растворяясь в этой невинной ласке.

— Это я уже понял.

И на губах расцвел поцелуй. Меня никто и никогда так не целовал — утверждая свое право, будто напоминая, что мой титул — всего лишь пустышка, а мужчина передо мной сильнее, во много раз сильнее, но сегодня, так уж и быть, готов отступить на шаг и лишь сегодня. И я целовала его в ответ, чувствуя, как внутри все расцветает от необыкновенного покоя. Губы Вейса были такими же жесткими и чуть шершавыми, как его характер. Невероятный мужчина. Я вся горела, исследуя ладонями его плечи, грудь, и вдруг наткнулась на холод металла под рубашкой.

— Что это?

— Осторожно, поранишься. — Вейс мягко отстранился.

Я столько раз видела, как мужчина снимает с себя рубашку, но никогда — как кто-то снимает с себя столько оружия. Рубашка Ника полетела на стул, а следом за ней — узкий длинный кинжал, еще один короткий кинжальчик. Кастет? Кажется, кастет. Если до этого я просто желала тепла, то сейчас внутри будто пробудился вулкан. И если бы Вейс вдруг решил отступить, клянусь, я бы его не отпустила.

— Надеюсь, ты не хранишь в нижнем белье набор отмычек? — хихикнула я, стараясь скрыть болезненное возбуждение.

Ник так посмотрел в ответ, что можно было не сомневаться — хранит, еще как хранит.

— Да ты опасен. — Я снова прильнула ближе, касаясь светлой кожи, вдыхая запах металла.

— Не более чем ты.

И уха следом за дыханием коснулись губы. Затем скользнули по шее к ключицам, и я запрокинула голову, цепляясь за Вейса как за единственную связь с реальностью. Не отпущу! Вейс попытался справиться с завязками на платье и потерпел неудачу.

— Тебе слишком дорог этот наряд? — спросил так, что я готова была сжечь платье вместе со всеми украшениями.

— Нет.

Спины на мгновение коснулся холодок, и платье грудой ткани и кружева легло у ног. Кожа тут же покрылась мурашками. Я зажмурилась, опасаясь, что вижу сладкий несбыточный сон, а затем снова открыла глаза, чувствуя прикосновение рук Вейса. Точнее, гладкой ткани перчаток.

— Ты и спишь в них? — поинтересовалась, зарываясь пальцами в светлые волосы любовника.

— Нет, — долетел краткий ответ, и желание спрашивать исчезло, потому что Ник уронил меня на кровать, и я выгнулась дугой навстречу его телу. Сладко. Как же до невозможности сладко! До звезд перед глазами.

— Ты сумасшедший, — шептала я искусанными губами, наслаждаясь каждым прикосновением, каждым поцелуем, каждой лаской.

— Это заразно, — отвечал Ник, не останавливаясь, а мне приходилось только подчиниться и вознестись на такие высоты, где давно уже не была.

Ник-Ник-Ник. Молоточком по вискам. Невозможный, невероятный, опасный. И мне это только нравилось. Миг — и мир будто перестал существовать. Я только ощущала сердцебиение — свое и Ника. Кажется, даже в унисон. А затем тепло исчезло. Я потянулась, перехватывая, и заставила лечь обратно:

— Не уходи.

— Хорошо.

Ник лег рядом. Ощутила, как кожи касается прохладная ткань покрывала. Светильники выгорели и погасли, комната утонула во мраке, и я почти на ощупь отыскала желанные объятия, забралась в них и затихла.

— Я уйду на рассвете, — предупредил Вейс.

— Почему?

— Не хочу, чтобы уже завтра нас обсуждал весь дворец.

— Как скажешь.

Я исследовала подушечками пальцев вязь шрамов на его плече. Они о многом рассказывали и утаивали еще больше. Спросить бы, да только тогда он сбежит куда раньше. Уж в этом я не сомневалась.

— Спасибо. — Коснулась губами его плеча.

— За что?

— За то, что рядом.

Если бы Ник ушел, эта ночь стала бы невыносимой. Но он здесь, и я чувствовала себя почти счастливой.

Сейчас можно было закрыть глаза, успокоиться и просто уснуть. Я придвинулась ближе, обвивая руками Ника, и вскоре видела сны. Спокойные, слишком далекие от реальности. А проснулась ожидаемо одна. Из окна лился солнечный свет, и я поняла, что лежу и глупо улыбаюсь, несмотря на то, что вчера был страшный день.

Привычная круговерть: утренний туалет, прическа, аудиенции. Я послала служанку узнать, как чувствует себя Илверт, и она доложила, что сын уже проснулся и ему гораздо лучше. Правда, его видения все равно не давали покоя. Стоило аудиенции закончиться, как я отослала придворных прочь. Что делать, уже решила. Да, это был плохой вариант, но лучше, чем никакого.