Королева - [177]

— Тихо! — приказала Елизавета, хватая его за рукав и прислушиваясь к отдаленному шуму. — Они снова опускают мост. Если мы доберемся до него быстрее их…

Но скрипучий звук доносился не со стороны моста, а из самого рва. Его издавали ржавые уключины, заходившиеся стоном каждый раз, когда Дженкс с силой налегал на весла, чтобы преодолеть пятнадцать футов воды и вовремя добраться до беглецов.

Когда стихли громкие крики и прекратилась возня, она открыла дверь спальни.

— Эй, любезный, — произнесла она, поманив одного из людей Уолдгрейва. — Ко мне.

Он был последним, кто оставался в коридоре, — остальные побежали к лестнице. Даже в тусклом свете и сквозь тонкий батист вуали она разглядела, что его густые русые волосы падают на плечи в беспорядке, а щеки позолочены короткой щетиной; его плечи были широкими, а талия узкой. Да, он прекрасно ей подойдет, прекрасно. Она надеялась, что от него не пахнет потом. Впрочем, от этой напасти у нее есть ароматические средства.

Она видела, что он колеблется. Несмотря на высокий рост и крепкое сложение, знакомое выражение страха застыло на его лице, когда он посмотрел на нее. Наконец к нему вернулся дар речи.

— Но, высокочтимая сударыня, его светлость распорядился, чтобы мы все поспешили во двор на поиски непрошеных гостей, которые, вероятно, и подожгли сено.

— Неужели? Но здесь они тоже были, можешь не сомневаться.

Она вновь махнула белой рукой, вынырнувшей из рукава небесно-голубого платья. Вуаль шевелилась вокруг ее рта, когда она говорила или дышала. Иногда она подумывала о том, чтобы, подобно женщинам Аравии, закрывать только половину лица. Отец говорил, что у нее чудесные изумрудные глаза и роскошные волосы, черные, как болота Трали[100]. Но кожа вокруг глаз…

— Я немедленно доложу его светлости, — сказал он, но не сдвинулся с места.

— Я должна предъявить доказательства того, что они здесь были, — тихим, бархатным голосом настаивала она. — Кроме того, ты должен поискать под моей кроватью и удостовериться, что в моей комнате больше нет врагов твоего господина.

— О, тогда конечно. Я только быстренько загляну, — согласился он и несмело шагнул внутрь.

Он вздрогнул, когда она закрыла за ним дверь. Она знала, что мужчин выводит из равновесия ее привычка незаметно появляться и исчезать, и вуаль, конечно, хотя некоторые находили ее в высшей степени загадочной и манящей — пока не заглядывали под нее. Ах, если бы ей удалось найти мужчину, не важно, какого происхождения, но умного и сильного, она бы оставила его при себе на какое-то время, вместо того чтобы искать каждый раз новую жертву, а на следующий день думать, как отделаться от нее.

— Как же мне тебя называть? — спросила она.

— Оуэн, высокочтимая сударыня. Значит, вы желаете, чтобы я посмотрел под кроватью?

— Я нисколько не сомневаюсь, что они тут были, Оуэн. Видишь? — сказала она, медленно приблизившись, и указала на кожаную шкатулку со снадобьями, торчавшую из-под кровати.

Оуэн присел на корточки и принялся разглядывать шкатулку, как будто на ней можно было увидеть отпечатки рук и имена незваных гостей, — впрочем, она сомневалась, что он умеет читать.

— И еще, — сказала она, — кто-то рылся в моих сундуках, это бесспорно.

— Я позову его светлость, чтобы он пришел и все здесь осмотрел, — сказал Оуэн, явно побаиваясь поднимать на нее взгляд.

Она успела присесть на сундук у изножья кровати и позволила складкам платья разойтись достаточно широко, чтобы обнажились ее голые скрещенные ноги. Оуэн продолжал старательно заглядывать под кровать, хотя было совершенно очевидно, что в такой темноте невозможно ничего увидеть.

— Меня хватятся внизу, и нам нужно поймать…

— Боюсь, что они уже скрылись. Совсем как те маленькие человечки — эльфы, — которые совершают проделки в темноте, но исчезают, прежде чем их успеют поймать. Итак, мы договорились? Ты ведь вызвался защищать меня до утра…

— Да?

Оуэн вскочил на ноги, как марионетка, которую дернули за ниточки, и начал пятиться к двери. Когда она медленно поднялась на ноги, он замер как вкопанный, затем сдернул с головы берет и принялся крутить его в больших, квадратных ладонях.

С хищной улыбкой, видеть которой он не мог, она проговорила:

— Я знаю, его светлость хотел бы, чтобы ты мне помог. А вдруг они в самом деле вернутся?

— Но вы говорили, что они наверняка сбежали, так что…

— Тогда, быть может, глоток вина?

Она мысленно выругалась, раздосадованная, что ей попался мужчина, который вел себя не как похотливый козел, а скорее как перепуганная белка. Она начинала терять и без того тяжело дававшееся ей самообладание, после того как этой ночью ее снова перехитрили люди Болейнов. Она знала, что они могут прийти. Но ворваться в обнесенный рвом замок? Когда ее доводили до такого раздражения, в ее речи начинал проскальзывать акцент.

— Значит, выпей со мной немного вина, а потом отправляйся к лорду Уолдгрейву и доложи ему, что бросил меня одну в трудную минуту.

— О нет, что вы! Я бы так не поступил.

— Хорошо. Очень хорошо, Оуэн, — почти нараспев произнесла она.

Подойдя к маленькому столику, стоящему в углу у двери, она наполнила кубок с вином, в которое были добавлены пряности и усыпляющие средства. Иногда она сама спасалась корнем валерьяны от бессонницы, но сейчас, стоя спиной к Оуэну, бросила в кубок щепотку белладонны. Жертву, одурманенную этим снотворным, можно было ограбить и даже убить.