Королева - [170]

Елизавета облегченно вздохнула и не смогла не улыбнуться в ответ. Пока Дженкс держал коня, она вскарабкалась по приставной лесенке и села, упершись коленом в дамское седло, продев носок сапога в стремя и расправив юбки. Пока ее свита забиралась на лошадей, принцесса взяла из рук Дженкса поводья и хлыст и постаралась не выказывать волнения, которое жгло ее изнутри.

— Но нам нельзя выезжать, пока мой супруг не… — начала Беатрис Поуп.

Притворившись, что не расслышала ее, Елизавета щелкнула языком и погнала Грифона вперед. Она должна была увидеть и услышать английский люд, который не строил политических козней и не замышлял заговоров, но искренне переживал за нее. Людей вроде тех, которых встретили в трактире Нед и Дженкс. Людей, которые гордились тем, что в ее жилах течет кровь Болейнов, и не хотели ее отравить.

Солнце отражалось в ромбовидных стеклах многостворчатых окон, выходивших во внутренний двор, когда Дженкс, несколько верных слуг Корнишей, две сопровождающие дамы и три человека Поупа стали один за другим просачиваться сквозь узкие ворота в башне. Елизавета выгнула шею, чтобы окинуть взглядом цилиндрический свод крыши, украшенный высеченными в камне розами Тюдоров. Пики железных подъемных ворот взмывали к каменному потолку. Снаружи три из четырех сторон квадратного рва соединяли с противоположными берегами мосты. Вода в ров поступала из родников и водопада, шум которого был слышен в комнатах Елизаветы, когда она открывала окна. За спиной принцессы раздался стук копыт.

Сначала она услышала гул голосов и лишь потом увидела толпу — почти четыре десятка человек, выстроившихся вдоль дальнего края рва. Томас Поуп призывал их расходиться по домам. Когда люди завидели принцессу, его голос утонул в диких ликующих возгласах. Шапки взлетели в воздух, а кто-то подбросил к небу сухие лепестки роз.

У Елизаветы навернулись слезы на глаза. Она улыбнулась и подняла руку, чтобы помахать толпе, — но в следующий миг опять ощутила страх.

Кто-то в толпе… За ней кто-то следил. Кто-то, кто мог выкрикивать приветствия… но ненавидел ее. Елизавета осадила Грифона и сощурилась, пытаясь разглядеть лица. Сэр Томас пересек лужайку, подошел к принцессе и схватил Грифона за уздечку.

— Ее величеству это не понравится, миледи. Вам нельзя красоваться перед толпой и подогревать интерес к себе.

Елизавета оторвала взгляд от женских лиц и свысока посмотрела на Поупа. Он вдруг показался ей назойливой мухой, которую можно прихлопнуть. Тем не менее приходилось обращать на него внимание. Его слова попали в цель. Елизавета вскипела, хотя и постаралась это скрыть.

— Не я призвала сюда этих людей, и в мои планы не входило подогревать интерес к себе, милорд. Я просто выеду…

— Теперь я категорически против этого, ибо таковым было бы мнение королевы. И если ее величество узнает об этом, учитывая состояние ее здоровья, она, несомненно, отменит дарованное вам разрешение находиться здесь, в этом рассаднике… в Кенте, где подданные так часто сбиваются с праведного пути и откуда… откуда происходит… кое-кто из ваших родственников.

Елизавета сдержала слезы. Как глупо с ее стороны было ожидать, что здесь у нее будут развязаны руки. Надеясь обрести безопасность в будущем, она лишена какой-либо власти, и ее жизнь висит на волоске. Но против отравительницы она должна бороться сейчас и, как видно, втайне. Елизавета снова кивнула толпе, но помахать рукой не осмелилась. И все же люди приветствовали принцессу, когда та с каменным лицом развернула коня и поскакала обратно в железные челюсти старого Айтем Моута.

Глава одиннадцатая

— Слава Богу — и Пенелопе Корниш, — что комнаты сэра Томаса и Би находятся по другую сторону четырехугольного двора. — Голос Елизаветы звучал приглушенно, потому что Кэт помогала ей натягивать через голову мужскую рубашку и завязывала шнуровку. Поскольку Дженкс был гораздо крупнее, принцесса позаимствовала парадную рубашку Неда — и потом, от вещей актера не воняло лошадьми. Елизавета заправила рубашку в бриджи и надела широкий пояс. Тяжелые волосы принцессы собрали в пучок и спрятали под черную фетровую шапочку. Наконец Кэт укутала свою госпожу в подбитую мехом накидку, чтобы защитить от ночного холода.

Кэт отошла на пару шагов, постукивая пальцем по надутым губам.

— Если кто-то увидит вас троих после захода солнца, да еще с запасными лошадьми, то наверняка решит, что контрабандисты опять везут с побережья дивные французские товары, — заметила она. — Бетт, камеристка леди Корниш, рассказывала, что в этих краях было полно контрабандистов, пока Тюдоры не поставили смотрителей в Пяти портах[99] пролива.

— Мы и есть контрабандисты, — ответила Елизавета. — Мы собираемся каким-то чудом незаконно переправиться в обнесенный рвом, защищенный воротами — а быть может, и стражниками — особняк и выяснить, зачем именно королева в прошлом году за гроши, как выразился в своем втором письме Сесил, отдала фамильное гнездо Болейнов сэру Эдварду Уолдгрейву. Поскольку Уолдгрейв на короткой ноге с послом Ферией и другими испанцами, он наверняка выполняет здесь какое-то особое поручение, иначе зачем ему покидать двор? И возможно, это поручение заключается в том, чтобы пригреть у себя в доме отравителей, мишень которых — я. Если та девица, Нетти, пришла из Кента, того, кто стоял за несчастной, вероятно, тоже следует искать тут. Ах, ну где же остальные? Я говорила им: ровно в десять! — сказала принцесса и звонко хлопнула ладонями по бриджам.