Королева Франции Анна Бретонская - [72]

Только на следующий день, в субботу 4 февраля, утром была проведена торжественная служба. В конце ее Гийом Парви (Guillaume Parvy), исповедник королевы, произнес первую часть своей торжественной похоронной речи. За тему он взял слова из Священного Писания Defecit gautiumcordis nostri – «смерть – это радость нашего сердца».

К двум часам дня гроб был помещен на четырехколесную тележку, покрытую тканью из черного бархата. Ее тянули шесть лошадей, также покрытые черным. Перед кортежем следовало шесть лучников личной гвардии короля, оттесняя толпу, собравшуюся из Тура, Абмуаза, всей Турени…

И начался последний путь к Сен-Дени. Клери, Орлеан, Этамп – и вот аббатство Нотр-Дам-де-Шан (Notre-Dame-des-Champs), у ворот Парижа, куда процессия прибыла утром воскресенья 12 февраля. Парламент, церковники вышли приветствовать тело покойной. В воротах храма ожидали архиепископы Санса и Доля в компании множества других епископов. После церковной службы, длившейся всю ночь, кортеж направился к Нотр-Дам-де-Пари.

Во вторник, 14-го, столица приветствовала покойную королеву грандиозной церемонией и великой скорбью. Каждый житель города зажег возле своего дома факел, и их свет разогнал темноту ночи. Почетный караул из лучников короля сопровождали все важные парижские персоны, среди них были и сановники парламента, и глава собора. Также из Блуа прибыл весь двор, принцы и принцессы крови, чтобы сопроводить свою королеву к ее последнему пристанищу.

Нотр-Дам! Посреди хоров церкви было зажжено 1200 свечей, на алтарях горело 3800 огромных свечей, чьи лучи напоминали о сиянии души умершей.

Утром 15 февраля Филипп Лексембургский, кардинал Мана и родственник Анны, отслужил торжественную службу. Гийом Парви выступил со второй частью своей похоронной речи, начатой в Блуа. Темой стали слова из Священного Писания Concersus est in luctum chorus noster. («Соединяясь в нашей скорби»). Толпа рыдала.

Тем же вечером кортеж прибыл в Сен-Дени. На следующий день, по завершении службы, Гийом Парви произнес третью, последнюю, часть своей речи в честь королевы. Он закончил ее следующими словами: «Я клянусь, что я ее исповедал, причастил, и что она умерла без тяжести смертных грехов». После этого кардинал Мана дал отпущение грехов покойной. Затем гроб поместили под своды подземной часта главного алтаря, который Людовик XII приказал возвести для себя и своей супруги вскоре после их свадьбы. Гроб расположили на перекрещенных железных брусьях. Немного земли… Затем глава гвардии Анны выступил вперед, попросил тишины и произнес: «Глава бретонской армии выполнил вашу волю». Бретонец громко прокричал: «Королева, самая христианская герцогиня, наша госпожа и хозяйка умерла. Королева мертва. Королева мертва».

Потом, почтительно поцеловав, бретонец поместил на гроб державу, скипетр и корону – трогательный и пронзительный вид одних королевских регалий на надгробии… Лишь затем людям разрешили приблизиться. Звуки стонов и рыданий огласили храм, толпа шла беспрерывно, лишь на мгновение каждый замирал перед останками королевы. В течение всего последующего дня огромное количество парижан посетило базилику в Сен-Дени, стремясь отдать последнюю дань уважения той, кто почти 22 года была их королевой.

Людовик XII пребывал в великой скорби. Он облачился в черные одежды – подобно Анне, которая носила черное после смерти Карла VIII. Король потребовал, чтобы окружающие также надели одежды мрачных тонов. На несколько недель Людовик запретили игры, танцы, представления во всем королевстве. Национальный траур короля, ставшего безутешным вдовцом в 51 год.

Но Анна, которая знала, что память о ней при дворе Франции не будет долгой, распорядилась, чтобы сердце ее покоилось на любимой родине. Его поместили в сосуд в форме сердца, сделанный из золота, увенчанный короной и обвитый золотой веревкой. Снаружи можно прочитать этот катрен:

В этом маленьком сосуде из чистого золота

Помещено самое великое сердце, которое когда-либо имела дама,

Анна было ее имя, и была она дважды королевой,

Герцогиней бретонцев и их правительницей.

Тело Анны Бретонской оставалось в Сен-Дени, в то время как драгоценная реликвия отправилась в Нант в сопровождении достойных бретонских сеньоров. Сначала его разместили в церкви Шартрё (Chartreux), а чуть позже, 19 марта, перенесли в церковь Кармелитского монастыря, где тогда находилась могила Франциска II, отца королевы. Улицы в тот день были затянуты черным, колокола звучали похоронным звоном.

Была проведена торжественная церемония, во время которой сердце поместили в серебряную капеллу, более красивую, чем в Блуа, Париже или в Сен-Дени. После этого ценную реликвию поставили в великолепный мавзолей, который по приказу Анны Бретонской возвел Мишель Коломб со всем гением своего таланта. Единение Монфоров после смерти, поскольку Анна считала, что именно на родине ее всегда будут верно помнить, пронеся эту память через века.

Это разделение тела Анны иллюстрирует и всю ее жизнь. Все годы она оставалась бретонкой, и после смерти отдала своей родине самое ценное свидетельство привязанности. А могила в Сен-Дени стала знаком ее королевской судьбы, слишком затуманенной в настоящем времени. В этом захоронении королей Франции она соединилась с Карлом VIII, лишь на несколько месяцев опередив Людовика XII. Хотела того Анна или нет, но в этой могиле она стала одной из династии Валуа.