Королева Франции Анна Бретонская - [50]

Кроме одного: Луи и Анна были родственниками. Вновь поднялась та же проблема, что и в 1492 году с Карлом VIII. И на этот раз бретонка ни в коем случае не могла согласиться обойти ее, согласившись на новый брак. Она точно знала, что это незаконно и несет многочисленные несчастья супругам. После такой мощной поддержки, что оказал Людовику Папа в бракоразводном процессе, король надеялся быстро получить необходимое разрешение. Ведь он так много сделал для Борджиа… Чезаре добился очень больших выгод во время первых переговоров, а теперь он хотел получить гарантии – пока Папа не выдал окончательный документ. Луи в своем нетерпении был щедр. В течение всего бракоразводного процесса он не уставал напоминать Папе о своих дарах. И тут задержка. Людовик получил лишь обещание, что Чезаре прибудет к нему во Францию. Надежда – лихорадочная и тревожная…

… и облегчение при прибытии 18 декабря отпрыска понтифика в Шинон, где располагался в то время король. Прибытие, обставленное с такой роскошью, какая подходила лишь королям. Во главе кортежа ехали представители самых знаменитых фамилий Франции. Затем следовали 70 мулов с багажом, покрытые попонами из желтого и красного шелка с золотыми покрывалами. Далее шествовали 60 пажей верхом на скаковых лошадях. Особенно выделялись два юноши, облаченные в золотые одежды – миньоны Борджиа. Затем следовали мулы с ящиками, полными украшениями и драгоценных камней, менестрели с трубачами и, наконец, 24 лакея в темно-красном бархате и желтом шелке. Этим впечатляющим дефиле были ослеплены все зрители.

И наконец сам герцог. Всем своим великолепием он воплощал богатство Италии XV века, а его шляпа была украшена двойной короной из рубинов. Одежда его была из золотой ткани и красного шелка, вышитая драгоценными камнями и жемчугом. Даже шнуровка на украшенных жемчугами сапогах была из золотых нитей. Нес этого нового Цезаря конь, покрытый золотой попоной, управляемый сбруей, инкрустированной опять же драгоценными камнями и жемчугом. Ослепительное зрелище, продуманное до мелочей. Но оно не произвело никакого впечатления на Людовика XII.

Королю не было дела до этой демонстрации роскоши и силы – он желал получить необходимые бумаги. Поприветствовав гостя, Людовик протянул руку за письмами от понтифика. И оцепенел – Чезаре Борджиа заявил, что у него нет никаких бумаг! Но тут вмешался нунций Алмейда, очевидно, хорошо осведомленный о римских делах, и уверил короля, что необходимые письма у Чезаре в наличии. Будучи в ярости, Чезаре все же вынужден был отдать Людовику бумаги – датированные сентябрем!

Наконец! После долгих месяцев интриг и ожидания у Луи были бумаги, необходимые для брака с Анной! Отныне никто и ничто не смогло бы помешать этому – ни ее страхи, ни ее религиозная щепетильность. Недействительность союза с Жанной была признана. Папа дал свое согласие на реализацию проектов, намеченных в Этампе.

И какой был накрыт стол для пира в честь дружбы! Людовик XII был взволнован, Жорж д’Амбуаз также, поскольку для него понтифик прислал документ посвящения в сан кардинала.

Что касается итальянца, то он вовсе не был таким уж несчастным. Конечно, нунций Алмейда сорвал некие планы сына Папы (есть мнение, что чуть позже он приложил руку к смерти Чезаре). Но на тот момент Борджиа получил то, что хотел: земли и невесту королевских кровей. Возможно, тот небольшой шантаж, что он затеял в последний момент, был предназначен для получения еще каких-то бонусов, но все же главное было выторговано.

Решение суда вовсе не вызвало радости у населения. В течение процесса симпатии народа были на стороне Жанны, ставшей в его глазах жертвой своего мужа. Издевательства со стороны судей были возможны только с попустительства со стороны власти. И с насмешкой их называли «Каифа, Ирод и Пилат» – хотя бы иронией поддержать несчастную супругу, от которой их новый король желал избавиться. А некоторые даже выражали свое негодование вслух. Кордельер Оливье Майяр (Olivier Maillard) был одним из них. Любой мог слышать, как во время своих проповедей священник осуждал Людовика. Он даже выразил мысль, что только Жанна может считаться настоящей королевой Франции. Опасные заявления не могли не обеспокоить короля, которого одинаково заботили и его свобода в делах сердечных, и его репутация. Оливье Майяру пригрозили, что посадят его в мешок и утопят, если он будет продолжать свои речи. Жан Стандонк (Jean Standonck), глава колледжа Мотегю (Montaigu), известный своей ученостью и высокими моральными качествами, осмелился сказать своим студентам, что негоже мужчине, неважно королю или простому смертному, отказываться от своей супруги, которая была верна ему. Он утверждал, что Людовик XII не имеет права на новый брак, пока жива Жанна… И с первой же оказией Стандонк был выслан из Франции.

Все эти выступления могли бы стать искрой для разжигания недовольства народа против королевской власти, поэтому и были приняты быстрые меры для того, чтобы заставить притихнуть слишком громко звучавшие голоса. Желание короля – желание государства.

Впрочем, главной фигурой в этом деле оставалась Жанна Французская. Помимо печали по поводу разделения с супругом, образ которого она, несмотря ни на что, продолжала бережно хранить в своем сердце, помимо позора, вызванного скандальным интересом к ее внешности и сексуальности, ей предстояло еще и отступить по социальной лестнице. Дочь короля, супруга первого принца крови, королева – отныне ей предстояло быть не более, чем отвергнутой женщиной. Каким было ее будущее? Оставаться при дворе – невозможно. Удалиться? Куда? Людовик XII вовсе не желал ещё большего унижения для бывшей супруги. 26 декабря 1498 года – в год ее величайшего несчастья – он отправил ей патент на владение герцогством Берри (Berry). Теперь она могла комфортно жить – с титулом, с землями, с предоставленной пенсией. Планировала ли Жанна возобновить битву за мужа? Вряд ли. Она смирилась со своей судьбой, не желала опротестовывать принятое решение. К тому же эта принцесса не чувствовала в себе склонности к придворной жизни.