Королева для эстонцев - [60]

— Ай! — подскочил тот.

Она прошлась по ногам Подушке, он не шелохнулся. Ну да, непробиваемый он у нас. Она прошла еще раз, потом попрыгала.

— Не наступай на ногу, — спокойно сказал парень.

— Я на ней полтора часа прыгала! — воскликнула Рита.

— Ну… — философски пожал плечами Подушка.

Рита задумалась над новой пакостью, дабы Подушка все же сразу среагировал. Вторая Рита плюнула на Одеяло и отправилась придумывать пакость Подушке. Они стали о чем-то шушукаться.

— Девочки, бесполезно, я все равно слышу, — сказал им Подушка.

— Мм? С такой высоты не слышно! — запротестовали девушки.

Из космоса точно не слышно!

— Я скрипач, — пояснил им Подушка.

— Пошли, отбежим на километр, уж тогда не услышит, — предложила Рита, и девчонки ушли к дверям столовой, которыми им тут же и досталось.

— Я там не буду больше стоять! — сказала Рита, возвращаясь.

Подушка всполошился и медленно отступал к лавочке. Я отправилась следом, чинно вышагивая, Ира так же, за нами Одеяло, чеканя шаг. Мы с Ирой переглянулись, прыснули в кулак и бросились к лавке наперегонки. Я добежала первая, уселась на лавку, а при приближении Иры улеглась на лавке (все равно сидеть неудобно, низко).

— Вот сейчас на тебя сяду!

Ира попыталась сесть, я тут же ткнула ее, да посильнее, в то самое место, которым она собиралась на меня сесть. Ирка подскочила, налетела на Одеяло и отбежала еще на два шага. До меня дошел Подушка.

— Что-то мне лавочка не по росту, — сказал он.

— Ха, она даже мне не по росту! — усмехнулась я. — И даже Ире. Не говоря уж об Одеяле. А какие у вас в Эстонии стандарты?

— Ну, в рост среднестатистического эстонца, — прикинул Подушка.

— О-о! — опешила я.

— Ну, в ширину, — поспешно уточнил Подушка, разводя руки в стороны как раз на ширину лавочки.

— Хм… я думала, ширину измеряют немного по-другому критерию, — хмыкнула я. — Хм… в рост… Ха-ха-ха!

— ОЛЬГА! Дашь сегодня сесть! — воскликнула Ира.

— Эх… низковато, — сетовал Подушка.

— Вот урна как раз по росту, — хохотнула я.

Подушка смерил меня и урну презрительным взглядом, тут же вернулся к урне и посмотрел на нее удивительно сочувствующе.

— Ее переворачивать придется, — сказал он.

— Зачем? Чем тебя эта дырка смущает? — спросила я.

— Пошире как раз будет, — добавила Ира.

— Вот именно. Провалюсь! — сказал Подушка.

— Да вроде бы нет, — Ира по хозяйски осмотрела фигуру Подушки. — Не должен!

— Хм! — обиженно фыркнул парень.

Одеяло заступорился.

— Давайте лучше Одеяло туда посадим! — предложила я.

Одеяло удивленно вертел головой. Мы с Подушкой одновременно изобразили Одеяло, Ира удивленно потупилась, распахнув глаза во всю ширь. Я тут же изобразила ее.

— Раз, два, три, — скомандовал Подушка, и мы с ним изобразили Иру одновременно.

Ира рассмеялась, Одеяло не понял. Как все предсказуемо! Тут вернулись мелкие.

— О! Какая я маленькая! Как раз по росту! — ужаснулась я и вскочила с лавочки. Ее тут же заняли! Ромашка!

— Урна осталась свободной! — сообщила мне Ира.

Я хмыкнула и нагло уселась к Подушке на колени, причем получилось так, что села я спиной ко всем и лицом к урне. Подушка осторожно меня потыкал, Ира потыкала сильно, я развернулась и показала ей язык.

— Это было мне? — спросил Подушка.

— Ну ладно, — я развернулась качественнее и показала язык адресату.

Я осмотрела все, что мне было видно, и вперила свой взгляд в урну (слава богу, не погребальную). Подушка аккуратно попытался меня повернуть. Я вцепилась в эту саму урну. Он еще раз попробовал.

— Тебя что, вместе с урной? — спросил он.

— Нет, оставь урну на месте! — покачала головой я.

— Тогда отпусти ее!

— Ну уж нет! — от возмущения я взмахнула руками, и Подушка тут же этим воспользовался. Через мгновенье я сидела ко всем лицом.

— Здрасте, — ошалело сказала я.

— Молчу, — сдержалась Ира.

— Немая? — уточнила я.

— Немая, — кивнула Ира.

— Что? — удивился Подушка.

— Ударение переставь, — сказала я.

— Немая, — предложил свой вариант Подушка.

— Другого ударения нет?

— Немая, — сказал парень.

— Ну!

— Не мая!

— О-о! «Немая» в смысле "не разговаривает", — не выдержала Ира.

— А-а! — дошло до Подушки.

— Чё-о это? — подал голос Одеяло. Ну, чисто копытное!

— То-о это! — передразнила его Ира.

— Зорька! — в одни голос с Иркой воскликнули мы.

— Мы в Лазурном, — попытался уточнить Подушка.

Я еле сдержала смех. Все нормальные коровы — Зорьки, а он у нас Лазурька! Глазурька, ромашка!

— Цыганка!

— Дочка, Ночка! Букет! — перечислила я.

— Ага, у меня тоже Букет был!

Мы рьяно обсуждали коров, эстонцы эстонились. Особенно их потрясала Иркина фраза "Неплохо доилась!". Кажется, Одеяло воспринимал это на свой счет. Я на пробу разок сказала.

— Удойная была!

Подушка остолбенел.

— Не надо на меня так сбоку коситься. Меня это нервирует! — рассмеялась я.

На слове «стельная» до Подушки, наконец, дошло, что речь идёт о коровах, и он принялся хохотать. Они, видать, к себе примеряли! Одеяло все еще был в непонятках, Подушка смеялся уже над ним.

— У нас классные коровы были в деревне! Длинношерстные на хвосте, красивые, все репьи собирали и со мной делились. Очень они меня любили! — сказала Ира.

Тут лик Одеяла просветлел.

— Вы меня с коровой сравнивали! — взвился эстонец.