Королева Брунгильда - [58]
Для короля Сигиберта присутствие этих аристократических группировок создавало неразрешимую проблему. Центральная администрация королевства была анемичной, и на местах служащих было слишком мало для руководства такой огромной территорией. Когда государь нуждался в сведениях или несколько специфических услугах, он был вынужден обращаться к аристократам и пользоваться их связями. Но в то же время эти группировки составляли постоянную угрозу для монархии, поскольку они могли внезапно отказать королю в службе или даже изменить ему, предложив поддержку другому Меровингу или узурпатору.
Очевидно, что аристократические группы монолитными не были и их состав менялся сообразно интересам участников. Прочность дружбы между магнатами, даже скрепленной клятвой, всегда была относительной>{193}, и хитрый меровингский король умел разделять, чтобы властвовать. Так, в начале 570-х гг. Сигиберт I создал напряженность внутри группировки Гогона. Он сместил Иовина с поста ректора Прованса, заменив его неким Альбиной. А ведь оба принадлежали к одной группировке. Иовин счел, что друзья его предали, и немедленно покинул их, пообещав отомстить>{194}. Это ослабило клику.
Чтобы устранить подобную опасность, Сигиберт I умел также использовать одну аристократическую группу против другой. Так произошло, когда после смерти Ницетия, вскоре после 566 г., официальная должность церковного советника короля стала вакантной. Новый епископ Трирский, Магнерих, был достойным человеком; но он оказался столь же близок к Лупу и Гогону, как прежде Ницетий. Поэтому король предпочел оказать милость епископу Реймскому Эгидию, доверив ему религиозную политику Австразии. Поддержание враждебных отношений между советниками было для государя лучшим способом не стать рабом ни одной из партий.
Даже при выборе крестных родителей для своих детей Сигиберт не обходился без чередования. Если мы правильно понимаем одно стихотворение, название которого не сохранилось, то крестным отцом, избранным для Ингунды, был Венанций Фортунат, молодой поэт, близкий к Ницетию и Гогону[40]. Зато когда на Пятидесятницу 570 г. крестили Хильдеберта II, над купелью его держал епископ Верденский Агерик; а ведь считалось, что этот прелат симпатизирует партии Эгидия[41]. Таким образом, крестные родители королевских детей принадлежали к соперничавшим аристократическим группировкам, и трудно не усмотреть в этом продуманного замысла. Добавим, что в обоих случаях Сигиберт выбрал личностей примечательных — блестящего писателя, епископа, уважаемого коллегами, — нов политической жизни королевства стоявших на втором плане. Когда оба этих человека породнились в духовном отношении с королевской семьей, это не сделало никого из них опасным.
Роль короля в качестве арбитра по отношению к магнатам, конечно, удивила Брунгильду как вестготскую принцессу. Только чрезвычайно стабильное положение меровингского рода позволяло Сигиберту I встать над партиями. У вестготов династический принцип все никак не мог укорениться. Сменявшие друг друга государи были вынуждены проявлять благосклонность к группировке, посадившей их на трон. Поэтому король Толедо оставался ставленником партии, который благоволил друзьям во время царствования, пока его наконец не убивали враги. У франков ситуация была совсем иной: король, конечно, должен был заботиться о своей аристократии, но он по крайней мере мог доминировать в схватке.
Методы правления Брунгильды в 580-е гг. покажут, что королева многому научилась у мужа. Возможно, она также обратила внимание, что Сигиберт I прибегал к принципу чередования и в дипломатии. Гогон выступал за союз с Гунтрамном, а Эгидий — с Хильпериком? Вот Сигиберт и нападал то на одного, то на другого из своих братьев, чтобы никого не разочаровать.
ШАТКОЕ РАВНОВЕСИЕ В REGNUM FRANCORUM
Если ловкому меровингскому королю априори было незачем страшиться клик, то у него были все основания опасаться представителей собственного рода. В самом деле, династическая легитимность была обоюдоострым оружием: она лишала магнатов всякой надежды на скипетр, но любому обладателю королевской крови позволяла выдвинуть притязания на королевскую власть. Если при австразийском дворе сановники плели тонкие интриги, то для Regnum Francorum в целом было характерно куда более открытое насилие. Все молодые годы Брунгильды прошли на фоне распрей, обычных для династии Меровингов.
Зависть Хариберта
Мир между четырьмя сыновьями Хлотаря I всегда был очень непрочным, и с возрастом их амбиции лишь усиливались. Вспомним, что Сигиберт воспринимал свой брак с Брунгильдой прежде всего как стратегический ход в войне с братьями, то замаскированной, то открытой. Последние оценили размах притязаний короля Австразии. Теперь им надо было отреагировать на резкий взлет его престижа либо смириться с тем, что их блеск померкнет надолго. Хильперик с его небольшими владениями был пока неспособен подняться до уровня Сигиберта. Гунтрамн мог бы ответить, но предпочел стерпеть обиду; тем самым он впервые выказал склонность к политике выжидательной, хоть и не лишенной продуманности — и такая политика останется свойственной для него до конца жизни.
