Королева Брунгильда - [137]

Бургундии стратегически важной территорией. Располагаясь на границе Италии, Баварии и Аламаннии, он служил военной маркой, и Меровинги крайне нуждались в верности его населения. На их несчастье, здесь с давних пор сохранились сепаратисты, жившие близ памятных мест народа бургундов, и главным из этих мест был монастырь святого Маврикия в Агоне. Там покоился прах короля Сигизмунда, убитого Меровингами в 524 г. Монахи его почитали как мученика, и это немало говорит о том, какую любовь они питали к франкам^{756}. Некоторые местные аристократы претендовали и на то, что в их жилах течет королевская кровь^{757}: в самом деле, последний король бургундов Годомар III в 534 г. загадочно исчез, и это давало возможность для спекуляций насчет выживания королевского рода. Короче говоря, заюрцы ждали лишь повода, чтобы провозгласить независимость.

В царствование Гунтрамна этот регион оставался спокойным — может быть, потому, что Заюрская Бургундия жила под постоянной угрозой извне. Сюда часто устраивали набеги лангобарды, а в 574 г. им даже удалось разграбить святилище в Агоне^{758}. В то время местное население предпочитало забыть ностальгию по временам бургундов, поскольку меровингские армии обеспечивали ему относительную безопасность. Однако с 590-х гг. благодаря ловкой дипломатии Брунгильды с лангобардской угрозой было покончено. С исчезновением опасностей возрождается тяга к независимости.

Брунгильда предпринимала все новые инициативы, чтобы не допустить отпадения. Похожа, она даже сделала виллу Орб в нынешнем кантоне Во королевским дворцом. Возможно, организация этого дворца была поручена ее внучке, принцессе Теоделане, чтобы обеспечить постоянное присутствие меровингской династии в регионе[152].

Большего эффекта она добилась, путая представления заюрцев об идентифицирующих маркерах. Так, близ Женевы находилась могила мученика Виктора, прах которого покоился в церкви, возведенной королевой «исторических» бургундов Седелевбой, кузиной короля Сигизмунда. Виктор был малоизвестным святым; однако говорили, что он служил в легендарном Фиванском легионе, как и святой Маврикий, которого почитали монахи в Агоне. Поэтому его можно было считать покровителем бургундов и Заюрской Бургундии. А ведь в 602 г. Теодорих II при активной поддержке общества принял участие в торжественном извлечении мощей Виктора^{759} и к тому же признал за местной церковью владение землями, оставленными в наследство Варнахарием, прежним майордомом бургундского дворца. Этим жестом внук Брунгильды выказал почтение к местным святыням. Он также вернул одному местному аристократу владения, конфискованные, видимо, дворцом. Но с тех пор никто бы не разобрал, кому благоволит святой Виктор — сторонникам бургундской независимости или франкским королям Бургундии.

Во вторую очередь надо было добиться безупречной верности правителя округа Заюрская Бургундия, который мог носить титулы как «герцога», так и «патриция». В 604 г. Брунгильда назначила на эту должность некоего Протадия, «римлянина», то есть представителя сенаторской знати из долины Роны. Этот человек прежде занимал по преимуществу дворцовые должности. Назначая на этот пост его, Брунгильда порывала с прежней практикой, состоявшей в том, чтобы назначать герцогом Заюрской Бургундии магната — уроженца этой области, приблизительно как Меровинги предпочитали назначать Агилольфингов герцогами Баварии. Еще через полвека Фредегар содрогался от гнева, описывая эту сцену. Чтобы объяснить неожиданный фавор Протадия, хронист заявил, что тот был любовником Брунгильды^{760}.

На самом деле меровингские короли сохраняли право выбирать чиновников у себя в королевстве как и где им было угодно, невзирая на географическое происхождение. Это была прерогатива государей, существовавшая с древних времен, и отказались они от нее только в 614 г.^{761} Нравится это Фредегару или нет, назначение Протадия в 604 г. было законным. Более того, это был благоразумный поступок. Меровинги имели все основания не доверять магнатам, пытавшимся добиться публичных должностей в регионах, где уже имели вес как крупные землевладельцы. Разве не возникало угрозы, что последние приобретут слишком много власти, особенно в таких отдаленных зонах, как Заюрская Бургундия? Назначение Протадия было возвратом к государственному подходу, проводить который становилось все труднее, а не поощрением фаворита. Доселе никто, даже худшие враги, никогда не выражал сомнений в добродетельности Брунгильды, и трудно представить, чтобы прабабка в возрасте за пятьдесят — по понятиям VII в. старуха — вдруг поддалась необузданным страстям. Выдвигая такое обвинение, Фредегар прежде всего пытался польстить уязвленному самолюбию своих читателей 660-х гг.: уж если герцогом Заюрской Бургундии был назначен чужак, значит, дело было нечисто.

Возврат к войне трех королевств (605–608)?

Судя по этим нескольким признакам — ив немалой степени подключив воображение, — можно предположить, что Брунгильде некоторое время удавалось сохранять власть над Бургундией. Этот успешный контроль объясняется также ее позицией по отношению к монашеству и епископам, о которой вскоре пойдет речь.