Королева бриллиантов - [98]

Революция, видимо, твёрдо решила, что, не покончив с врагом внутренним, ей не разбить врагов внешних. Королю объявляется шах. Вновь газеты, словно сорвавшись с цепи, требуют низложения монархии. Вновь на улицах продаётся брошюра «Скандальная жизнь Марии-Антуанетты». Пусть пока король упорствует в своём «вето». Но нужно сделать так, чтобы это слово стало его последним словом...

Узнав о том, что военный министр Дюмурье — сторонник сохранения монархии, жирондисты добились его отставки. Теперь нет того человека, который был способен отбить новую атаку черни на королевскую чету, организованную «непримиримыми».

ГЛАВА ПЯТАЯ

Жирондисты вместе с якобинцами решили преподать урок несговорчивому увальню-королю и гордой «австриячке» в символический для Франции день — 20 июня. В этот день три года назад в зале Версальского дворца депутаты Национального собрания впервые дали клятву не сдаваться и не «уступать штыкам». В этот же день год назад король, не желая подчиниться воле народа, бежал через потайную калитку в дворцовом парке в ливрее лакея. С ним бежала и королева с детьми. Теперь, снова 20-го, им придётся всё же осознать, кто истинный хозяин во Франции — бессильная королевская чета или народ.

Возбуждённая «революционная» толпа — около 15 000 вооружённых людей — собралась у дворца. В руках плакаты, на которых большими буквами написаны лозунги: «Долой месье Вето!», «Свобода или смерть!». Мария-Антуанетта, стоя у окна, в ужасе вглядывалась в искажённые злобой лица. Рядом — верная подруга принцесса Ламбаль, которая недавно вернулась домой из Англии, куда её отправила королева в целях безопасности. Но она не могла долго оставаться в стороне, когда её подруге угрожает опасность, и ослушалась королеву, вернулась. Но, как окажется, только для того, чтобы найти здесь ужасную смерть.

Толпа потребовала открыть ворота дворца. Король, понимая, что сопротивление бесполезно — у него всего горстка защитников, — отдал приказ открыть ворота — пусть народ посмотрит на своего короля. К нему в кабинет вошёл первый отряд восставших, кто-то протянул красный фригийский колпак. Король послушно напялил его.

Другая группа с пиками в руках ворвалась в покои королевы. Марию-Антуанетту и принцессу Ламбаль трясло от страха. Вот-вот может повториться ужасная сцена 5 октября в Версальском дворце. Вперёд вышел вожак, пивовар Сантандер.

— Ничего не бойтесь, мадам, мы не причиним вам вреда. Пусть народ поглядит на вас как следует.

Гвардейцы окружили королеву заградительным кордоном в три ряда. И вот мерзкий «парад» начался...

Она видела, как злобные люди проходили мимо неё, видела, как наливаются кровью их глаза, видела женщин со сжатыми кулаками, видела плакат: «Марию-Антуанетту — на фонарь!». Все они разглядывали «чудовище», которое стояло совсем близко от них, всего в нескольких шагах.

Она была спокойна, но от этих разъярённых людей можно было ожидать всего. Мария-Антуанетта собрала своё мужество и была готова вынести до конца мучительную экзекуцию. Только тогда, когда кто-то попытался натянуть ей на голову красный колпак, она в ужасе отпрянула назад.

   — Нет, это уже слишком. Они явно злоупотребляют моим терпением!

   — Не обращайте внимания, — сказал Сантандер. — Этот человек, кажется, пьян!

Насладившись унижением гордой «австриячки», он отдал приказ своим сторонникам расходиться по домам, чтобы их напрасно не обвинили в «дурных намерениях». Всё, маскарад окончен.

   — Если обошлось сейчас, — прошептала королева, — то они всё равно убьют меня в другой раз!

«Я ещё пока живу, — пишет она своему возлюбленному Акселю де Ферзену. — Но этим я обязана просто чуду... Какой был ужасный день!»

Но эта демонстрация силы не возымела действия. Людовик XVI, как ни странно, не отозвал своего «вето» и, выйдя из привычного состояния апатии, направил гневное послание мэру города, который тоже принимал участие в этом «шествии».

Ощутив на своём лице дыхание ненависти, увидав в собственных покоях в Тюильри пики революции, услыхав припев злобной песенки, которую распевали на улицах: «Коль ты француз, не углядишь, мадам Вето сожрёт Париж!» — королева поняла, что она и её семья неминуемо погибнут, если только незамедлительно не придёт помощь. А спасти могла только молниеносная победа прусских и австрийских войск над Францией.

Но те медлили и затягивали до бесконечности бросок к её границам. Прусский император Фридрих Великий даже объявил, что не намерен этого делать до середины августа. Мария-Антуанетта взывает о помощи, пишет одно письмо за другим де Ферзену. «Сообщите господину Мерси, что положение короля и королевы просто ужасное, нам грозит серьёзная опасность. Задержка помощи может обернуться непредсказуемыми последствиями. Нужно немедленно направить Франции хотя бы манифест, которого мы с таким нетерпением ожидаем», — пишет она ему 24 июля.

Манифест!

Мысль о нём уже давно появилась у Марии-Антуанетты. Она не раз просила союзников направить её стране манифест, чтобы поставить на место республиканцев, и особенно якобинцев. Наконец 25 июля из Кобленца главнокомандующий союзническими армиями герцог Брайншвейгский отправил этот документ. Но союзники явно перестарались. Это был не манифест, а, по сути дела, ультиматум. В нём говорилось, что если парижане силой овладеют дворцом Тюильри, то все завоевания революции будут уничтожены, а Париж сравняют с землёй. Если только с головы короля или королевы упадёт хоть один волос, то страшное возмездие неминуемо, «военная экзекуция будет беспощадной». Манифест стал бомбой, брошенной нерасчётливыми союзниками в пороховой погреб.