Королева бриллиантов - [89]

Тем временем Людовик XVI по настоянию председателя Национального собрания депутата Мунье согласился подписать «Декларацию прав человека». Король плакал, не стесняясь слёз. Он отдал приказ личной гвардии и голландскому полку занять позиции дальше от дворца, в парке.

В комнате появился генерал Лафайет, весь мокрый и уставший.

   — Я прибыл сюда, сир, чтобы сложить свою голову ради того, чтобы спасти вашу.

   — Вы не знаете, генерал, как мне приятно видеть вас здесь. Как и парижан вместе с вами. Передайте им всем мой привет.

Подозвав к себе слугу, король приказал немедленно пойти к королеве и передать ей, чтобы она ложилась спать. Бодрствовать будет всю ночь только он.

Королева, подчинившись приказу, пошла к себе в спальню. Отправился в отель де Ноай и неутомимый генерал Лафайет.

«Я спокойно заснул, — будет потом вспоминать он, — так как народ дал мне твёрдое обещание пока ничего не предпринимать».

Но народ его обманул.

Королева проснулась около пяти утра от какого-то странного шума. Камеристка объяснила ей, что «это парижские женщины прогуливаются по террасам дворца, так как не нашли себе места для ночлега». Как они сюда проникли? Кто им указал обходной путь через двор капеллы ко дворцу? Кто эти подстрекатели? Вдруг раздался выстрел. Словно подстёгнутая им, толпа бросилась к покоям королевы. Трое гвардейцев пытались загородить вход, но их тут же сбили с ног. Отрубленные головы насадили на пики.

Двери её покоев трещали под ударами кирок и топоров, до неё доносились истошные вопли озверевших женщин и мужчин.

   — Она там! Она там! Смерть ей! Нам нужно сердце королевы! Где эта проклятая шельма?

Кто-то закричал: «Спасайте королеву!», и этот крик эхом прокатился под мраморными сводами дворца. Мария-Антуанетта вскочила с постели, успев лишь надеть юбку, набросила шаль поверх ночной рубашки. Босая, она побежала по коридору в зал «Бычий глаз», оттуда было недалеко до покоев короля.

   — Друзья мои, — кричала она, — спасите меня, спасите!

К её ужасу, дверь оказалась заперта. Королева с камеристкой заколотили кулаками по тяжёлой двери. Время стремительно летело. Одна... две... три минуты... пять. Они бешено колотили, но результат тот же. Наконец их стук услыхал слуга, отворил дверь. Королева с камеристкой вбежали в покои короля. Через несколько минут гувернантка привела туда дофина и дочку королевы. Семья воссоединилась.

Появился и генерал Лафайет. Он теперь наконец понял, какую трагическую ошибку допустил, легкомысленно поверив этому сброду. Лафайет громко, чтобы слышали все во дворе, отдал приказ своим гвардейцам зарядить ружья и изготовиться к стрельбе. Ему удалось вытеснить чернь из дворца.

Толпа не унималась:

   — Вон она, эта шлюха! Нам не нужно её продажное тело, только голова! Мы отнесём её на пике в Париж!

Мария-Антуанетта не отходила от зашторенного окна. Через щёлочку она глядела, как беснуется толпа, готовая растерзать королеву Франции.

Из тысячи глоток мятежников, стоящих под окнами дворца, гремело требование: «Короля в Париж! Короля в Париж!»

От угрожающих воплей в окнах дребезжали стекла. Испуганно качались на стенах портреты французских венценосцев, немых свидетелей революции.

Король с удручённым видом смотрел на генерала Лафайета. Что делать? Должен ли он повиноваться, уступить требованию беснующейся толпы? Лафайет опустил глаза. Этот боевой генерал, ветеран американской борьбы за независимость, знал, как свергают властителей.

Король решил выйти к народу. Неожиданно толпа встретила его бурными приветствиями. Они добились своего, вот перед ними этот смешной толстяк, униженно стоит и ждёт, какую судьбу ему уготовили. Но этого мало. Они одержали первый триумф, и их аппетит разыгрался.

   — Королеву на балкон! — раздался чей-то вопль.

Мария-Антуанетта, бледная от ярости, стояла неподвижно у окна, закусив губы. Ружья висели за спинами у переодетых мужчин. Через мгновение они могут быть нацелены на неё. Но она — дочь великой императрицы, Марии-Терезии, и ей не к лицу пасовать перед грязной парижской чернью.

   — Я выйду!

Мария-Антуанетта взяла на руки детей. Но в эту минуту раздалось новое требование: «Только без детей! Пусть выйдет одна королева!».

На балкон вышел вновь король вместе с Лафайетом. Вдруг на несколько мгновений наступила тишина.

   — Друзья мои, — громко крикнул король. — Я готов ехать в Париж со своей супругой и детьми. Я вручаю вам судьбу самых дорогих мне людей. Надеюсь, вы не причините им вреда.

Его слова заглушил дикий крик и гром аплодисментов.

Но мятежники не унимались.

   — Королеву на балкон! Иначе мы перебьём все стекла во дворце!

Генерал Лафайет подошёл к королеве.

   — Ваше величество, нужно выполнить их требование, чтобы успокоить.

Мария-Антуанетта с гордо поднятой головой вышла на балкон. Всё вокруг мгновенно стихло, наступила гнетущая, мёртвая тишина. Королева смотрела на мятежников, мятежники на неё. Никто не знал, чем взорвётся эта странная тишина — яростным рёвом, выстрелами, градом камней. Что делать! На выручку пришёл Лафайет. Он, по-рыцарски склонившись перед королевой... поцеловал ей руку. Французы остаются французами даже в самый опасный момент. Элегантный жест генерала растрогал всех, разрядил зловещую атмосферу.