Королева белых слоников - [68]

Дениса снова окатило жаром, и застучало сердце. Действительно, опустив взгляд с кофточки, он сосредоточился на ровных загорелых ногах.

– А ты положи сюда руку, – сказала Елена Юрьевна. – Сюда, мне на коленку. И погладь. Засунь мне ее под юбку, – она слегка раздвинула ноги, – я разрешаю.

У Дэна перехватило дыхание. Он буквально остолбенел.

– Не хочешь? Или не можешь? Только не ври, что не хочешь… Так-то. А знаешь, когда сможешь?

– Когда? – хрипло спросил Дэн.

– Когда дашь Семенову сдачи. Когда ударишь его по его наглой толстой роже!

– Я никогда не буду бить человека по лицу, – Денис поднял голову и посмотрел Елене Юрьевне в глаза.

– Точно? – спросила та со странной, застывшей на лице, улыбкой.

– Точно, – твердо ответил он.

– Жалко, – шевельнулись ее пухлые, словно слегка вывернутые губы. И Денис снова с дрожью во всем теле подумал, какая она вся красивая. – Жалко, – повторила она. – Что ж. Ты сам сделал этот выбор.

Ему совсем не хотелось в этот поход. То есть не то, что было все равно, а сильно не хотелось. Он знал точно, что ничего радостного и веселого там не произойдет. Мама напекла ему в дорогу пирожки с картошкой и капустой, положила ему в рюкзак банку сгущенки, банку тушенки и термос со сладким чаем, но Дэн знал, что самое вкусное достанется не ему. Никто ничего не будет у него отбирать. Просто попросят, и он отдаст. Потому что он не может не дать, если его просят. А сам он просить не станет: на его «дай» ему обязательно ответят – «полай», на «дай мне» – «нос в говне»…

Если пацаны затеют игру в догоняжки, то его обязательно изваляют в грязи, если в футбол – «нечаянно» пнут так, что он неделю потом будет хромать… Позже мальчишки, надувшись от важности, будут шептаться, договариваясь, где спрятаться от учительницы, чтобы покурить. А Денис не курит. Когда же они устроятся спать в сельской гостинице, мальчишки будут прокрадываться к девчонкам, будут хватать их за талию, за грудь или, совсем уже обнаглев, между ног, а те будут визжать, притворно отбиваясь… Елена Юрьевна отругает их и заставит улечься по своим местам… Все это уже было, и было противно.

Он плелся к школе, заранее зная все это, но про поход на родительском собрании объявили еще месяц назад, и он знал, как расстроятся папа с мамой от его извечной нелюдимости, если он не пойдет…

Но неожиданно все сложилось совсем не так. Стояла замечательная солнечная осенняя погода. Лес только-только начал увядать, и по заданию учительницы ребята собирали опавшие листья – коричневые дубовые, желтые и красные кленовые, и еще не опавшие зеленые. И их букеты из листьев были удивительно красивы. Но еще удивительнее было то, что любовались ими все. Не он один, но и все его грубые неотесанные одноклассники.

А когда небо окрасилось багряным закатным заревом, пацаны разожгли на поляне костер, а девчонки тем временем под руководством Елены Юрьевны нанизали на шампуры заранее замаринованное мясо. Потом оно жарилось и вкусно пахло, а потом все дружно ели шашлыки. И никто ни у кого ничего не просил и не отбирал. А под конец на поваленный ствол дерева, на котором сидел Денис, подсел Семенов и протянул ему апельсин:

– Хочешь?

– Нет, спасибо, – смутился Дэн.

– Бери, бери, мне не жалко, – растянул Сема рот в улыбке.

– Давай, хоть поделимся, – предложил Дэн.

– Ешь сам, – махнул рукой Сема. И добавил с легким надрывом в голосе: – Я не хочу.

Когда стемнело совсем, вышли из леса и, под многоголосый собачий лай, двинулись мимо черного озера по главной улице села к гостинице. Она оказалась одноэтажным дощатым бараком, окруженным нагромождением наползающих друг на друга сараев. Но даже этот унылый вид не испортил Денису настроение.

Внутри барак делился на две половины – мужскую и женскую. В каждой – два ряда по пять двухъярусных коек. То есть, на каждой половине по двадцать спальных мест. Пацанов было всего семеро и, конечно же, все, сполоснувшись под умывальником во дворе, забрались на верхний ярус.

Денис блаженно растянулся на серой застиранной постели и прикрыл глаза. «Жизнь – замечательная штука», – даже не подумал, а ощутил он всем своим существом. И хочется поскорее стать взрослым. Он никогда не видел, чтобы взрослые дразнились, щипались или чем-нибудь друг друга тыкали… А остальное – ерунда! Остального он не боится. А еще, если бы он был взрослым, он бы вчера не побоялся положить руку… Взрослые, они очень смелые.

Вдруг он почувствовал, что шепотки и шорохи вокруг как-то изменились. Он открыл глаза и увидел, что пацаны слезли обратно вниз и одеваются.

– Пойдем! – сказал ему Семенов. – Будем играть в прятки.

– Я не хочу, – еле слышно промямлил Денис, почувствовав недоброе.

– Струсил, мальчик?! – ехидно засмеялся Сёма. – От страха не описался?

Стиснув зубы, Денис тоже сполз вниз и стал одеваться. Но остальные вышли раньше. Дэн закрыл глаза и, сидя на табуретке, прислонился к железной спинке кровати. Но нужно начинать быть взрослым. Он заставил себя встать и распахнул дверь.

На улице было прохладно. Кусок пыльной земли между бараком и сараями освещался одинокой лампочкой на столбе. Денис шагнул за порог.

– Мы здесь, мы здесь, иди сюда! – раздалось откуда-то со стороны сараев. Дэн пошел на голос по освещенному клочку территории. Вот он добрался до столба и пошел дальше. Что-то подсказывало ему: «Остановись. Дальше идти не надо…» Но он заглушил этот голос: «Нужно стать взрослым». И когда он уже добрался до границы освещенного участка, из тьмы с гомоном и хихиканьем ему навстречу вывалили разномастные низкорослые монстры. Все внутри у Дэна похолодело.