Королева антиквариата 1-6 - [178]

– Настя, ты опять торопишься, – улыбнулся Алексей. – Да, архива у них нет. Но потом экскурсовод добавила, что у них есть небольшая комната для важных документов, которые должны храниться только в лицее, и нигде больше. Я сделал очень заинтересованный вид, и она согласилась отвести меня туда. Комната эта находится в подвале, и как раз там связи нет. Сама по себе комната не очень большая, но вдоль трёх стен там стоят стеллажи, на которых хранятся документы. Я сначала смутился, думая, как найти здесь то, что мне было нужно. Экскурсовод, заметив это, спросила, чем она может помочь, а потом добавила, что всё изучила в этой комнате и знает, что и где лежит. Тогда я прямо спросил, нет ли здесь дневника Пушкина. Она подошла к одной из коробок, вытащила тонкую папку и передала мне.

– Так тебе удалось прочитать эту часть дневника? – обрадовалась Настя.

– Да, удалось. И я нашёл человека, который мог бы быть тем самым третьим лицом, причастным к смерти Пушкина. Я сфотографировал эти записи.

Алексей достал телефон, открыл фотографии и начал читать.

Глава 15

ТРЕТЬЯ ЧАСТЬ ИЗ ДНЕВНИКА ПУШКИНА

Захотелось написать о человеке, который ненавидит меня всей душой, хотя я ничего плохого ему не сделал. Сам же я ни в коей мере не испытываю к нему какой-либо злости или неприязни. Немного грустно на душе, но через несколько дней я обо всём этом позабуду, и всё встанет на свои места. Совсем немного времени осталось до того момента, как все мы окончим лицей и полетим на свободу, словно птицы. И я уже никогда не буду вспоминать того, что произошло вчера.

А вчера из лицея был с позором изгнан Баламут. Мы прозвали его так в честь Наполеона Бонапарта, как человека, несущего беспорядок и хаос. Когда он уходил, то во всеуслышание сказал со злостью в голосе, что во всех его бедах виноват Пушкин, и он не успокоится, пока не поквитается со мной. Причём поквитается так, как давят назойливых мух или тараканов. Меня это порядком возмутило, но учителя выпроводили его, и я смог быстро успокоиться.

Баламут и я учились вместе с самого начала основания лицея, и с самого же начала он и получил своё прозвище. Он считал себя на голову выше всех, хотя сам ростом был не особо велик. Он искренне верил в то, что он бог, а остальные люди вокруг него – букашки. И он считал всё, что делал, правильным, хотя его поступки, по мнению всех остальных, никак не вписывались в установленные нормы морали и этики.

Почему он почти сразу невзлюбил меня больше других, я уже и не могу вспомнить. То ли из-за того, что я случайно съел его яблоко однажды, то ли было что-то ещё, но любой другой на его месте не придал бы этому особого значения. Баламут же был с особым складом ума и характера, он ненавидел всех, но меня особенно. В том числе из-за моих стихов, ведь он тоже старался писать. Кто-то из приятелей пересказал мне несколько его стихотворений, и мы смеялись вместе – до того они были нескладны. Но Баламуту так не казалось.

Вчера он всем заявил, из-за чего ненавидит меня особенно сильно. Странно, а я даже этого не знал. Нет, конечно, я знал, что он будет читать стихотворение после меня, но не догадывался, что всё закончилось таким образом.

Это случилось больше года назад. В 1815 году к нам в лицей на переводной экзамен должен был приехать сам старик Державин – признанный и любимый всеми поэт. И когда мне предложили написать по этому случаю стихотворение, я с радостью согласился. За два месяца до экзамена я написал «Воспоминания в Царском Селе», и очень волновался насчёт того, понравится ли оно экзаменаторам, а в особенности Державину. Ведь для меня это был довольно серьёзный шаг, и его мнение было очень ценным.

Да, поначалу я волновался, но с каждым словом волнение моё улетучивалось, и я смог прочитать это стихотворение с таким же воодушевлением, с каким читал его ещё совсем недавно своим друзьям. Но после прочтения я уже не смог совладать с собой и убежал. Это уже потом мне рассказали, что Державин был в полном восторге, хотел взглянуть на меня, обнять и расцеловать, но меня так и не нашли.

После меня Державину должен был читать своё стихотворение Баламут. Но тот его почти не слушал, продолжая восторгаться моим произведением. И получилось так, что стихотворение было почти скомкано, и Баламут еле-еле дочитал его до конца под громкие возгласы Державина и ещё нескольких человек.

Он возлагал на это стихотворение огромные надежды, но так, как он желал, не случилось. После этого он особенно возненавидел меня, обвиняя в своей неудаче. И весь следующий год в его глазах читалась такая ненависть, такая злость, что все это замечали. Сейчас же товарищи рассказали мне, что Баламут даже говорил им несколько раз, что я должен умереть.

После экзамена он совсем перестал учиться, создавая окружающим всё больше и больше неприятных ситуаций. В итоге он был отчислен за неуспеваемость. Я нисколько не считаю себя виновным в том, что его отчислили. Человек сам хозяин своей судьбы, и Баламут выбрал себе такой путь. Что ж, можно только пожелать ему долгой и счастливой жизни, вряд ли я когда-либо снова увижу его…

Глава 16