Королева ангелов - [9]

5

Инспектирующий: «Нам все еще далеко до конца этого списка. Рассматриваемые нами дела охватывают много веков… Я не знаком с преступлениями этих троих».

Служитель: «Один из них – Хирам Сапирштейн, другой – Клаус Шиллер, третий – Мартин Борман».

Инспектирующий: «Я помню господина Бормана. Вы уже были на этом суде, не так ли?»

Борман: «Да».

Инспектирующий: «За посягательство на своих сородичей».

Борман: «Да».

Инспектирующий: «В каком преступлении он обвиняется на этот раз?»

Служитель: «Грубое нарушение законов ада, сир».

Инспектирующий: «Но эти двое других… они более современные?»

Служитель: «Люди, сир, из двадцать первого века».

Инспектирующий: «Люди были созданы, чтобы обучаться быстро, а не веками, как ангелы и демоны. Разве они еще не усвоили урок?»

(Нет ответа.)

Инспектирующий: «Боюсь, у нас не найдется пыток, соответствующих преступлениям подобного рода. Не говоря уже о месте. Отправьте их обратно».

Служитель: «Сир?»

Инспектирующий: «Отправьте их обратно к их сородичам. Пусть живые найдут, как лучше наказать своих злодеев. Откройте врата Ада и изгоните обреченных на муки, одного за другим!»

К полудню мадам де Рош устала, и ее паства убралась из дома, кроме Феттла, которого она попросила остаться. В двенадцать тридцать в старом доме с каменными стенами воцарилась тишина. Мадам де Рош приказала своему арбайтеру принести им по стакану чая со льдом. Гладкая черная машина отправилась на четырех паучьих ногах через столовую на кухню.

– Вы не опубликовали чего-нибудь нового, Ричард? – спросила мадам, когда они сидели на веранде, глядя на пыльный зелено-серый каньон за домом.

– Нет, мадам. Я пишу не для публикации.

– Да, конечно.

Подначивает меня. Как мило.

– Ваша история произвела впечатление. Мы все любили Эмануэля Голдсмита. Я была с ним хорошо знакома, когда мы были моложе, когда он писал пьесы. Вы знали его тогда?

– Нет, мадам. Я был говноработником. А с ним встретился тринадцать лет назад.

Мадам де Рош кивнула и покачала головой, нахмурившись.

– Пожалуйста. Мы оба помним дни, когда речь была культурной.

– Прошу прощения.

– ЗОИ уверены, что Голдсмит – убийца?

– Похоже, что так, – сказал Ричард.

Она приняла задумчивый вид, позволив рукам успокоиться на плетеных подлокотниках своего «павлиньего» кресла.

– Было бы крайне любопытно – Эмануэль-убийца. Мне казалось, это всегда в нем присутствовало, но мысль представлялась безумной. Я никогда этого не говорила… до этой минуты. Вы были его приверженцем, не так ли? Восхищались некоторыми из его женщин?

– Я был льстецом, мадам. Восхищался его творениями.

– Значит, вы впечатлены.

– Удивлен.

– Но не опечалены? – полюбопытствовала она.

– Если он сделал это, то я на него чрезвычайно зол. Он предал всех некорректированных. Он был одним из наших великих. Нас будут преследовать до самой смерти, наши стили деградируют, работы – отвергнуты.

– Это плохо.

Ричард кивнул почти с надеждой, словно предвидя тяжелые испытания.

– Эта зои-трансформант, с которой вы познакомились… Не негроид, сказали вы, но черная.

– Отчасти восточные черты, мадам.

– Черная мстительница. Я хотела бы как-нибудь встретиться с этой женщиной… Элегантная, уравновешенная, я полагаю?

– Весьма.

– Из корректированных?

– Я бы сказал, да. В ней ощущался дух Комплексов.

– Было время, когда работа в полиции – то, что теперь делают защитники общественных интересов, – была низкооплачиваемой, низшего класса.

– Я помню, мадам.

– Вероятно, им нравится иметь дело с теневой стороной.

– Эмануэль жил в третьем крыле Первого Восточного Комплекса, мадам.

Она кивнула, припоминая.

– Меня не огорчит, если его поймают и осудят, – сказала она голосом легким, как пух. – Он никогда не был одним из нас. Некорректированный, конечно, но натуралам это не требуется. Никто из нас не натурал, дорогой. Мы просто некорректированные. Знак нашего пародийного протеста. О нет. Эмануэль позорит гораздо более высокую категорию, чем наша.

Мадам де Рош отпустила его, и он пал духом сразу, как вышел за дверь. Все в большей степени я никто, когда один. Одиночество – дурная компания.

Ричард прошагал ярд туда, ярд сюда по вспученному корнями бетону. Через пять минут после сигнала от его бипера другой небольшой округлый белый автобус прожужжал по эвкалиптовой аллее и раскрыл широкие двери.

– Место назначения? – спросил автобус приятно андрогинным голосом.

Люди. Место, где можно расслабиться.

Ричард указал адрес в Глендейле на Пасифик, на авеню, заканчивающейся в теневой зоне у Третьего Восточного Комплекса. Литературный салон, где можно взять домашнего пива, а самое главное, где он будет не один. Возможно, он снова сможет рассказать историю о максимальном эффекте максимального очищения. Черная мстительница. Поработай над этим.

– Один час, – сказал автобус.

– Так долго?

– Много вызовов. Пожалуйста, поднимитесь на борт.

Ричард сел и пристегнулся.

6

Моисей, волосы в божественном огне, божественная сажа на его устах, спустился с Хорива, где вкусил мерзкие листья неопалимой купины (все человеческое вынесло из него как взрывом, оставив его подобным углеродистой стали, тронь – зазвенит, если к нему прикоснуться) и размышлял о своем будущем. Предводитель мужчин. И женщин. Он сидел в темноте возле своей дорогой жены Сепфоры и клял свое несчастье.