Королева Алиенора, неверная жена - [2]

В день принятия решения на соборе, Алиенора вскочила на свою белую кобылу и сбежала из Божанси в Блуа и от лживых прелатов, и от Людовика VII вместе с его двором. Опасаясь, как бы ее не похитили соперники супруга, с которым она расставалась, королева переоделась в одежду придворного, спрятав свои прекрасные волосы под шапку. Она скакала без устали и вскоре прибыла в Блуа, нашла там брата, графа Шампани, подозрительно назойливого, и сумела избежать первой ловушки. Потребовав, чтобы ей дали время, необходимое любой придворной даме на туалет, Алиенора поднялась в отведенные покои и почти тотчас спустилась, снова переодевшись: в последний момент королеву предупредили, что граф решил ее похитить и силой на ней жениться. Оставив свою верную кобылу в руках конюхов, чтобы обмануть бдительность Теобальда Блуаского, брата графа, она смело вскочила на гнедого жеребца, сменив шапку, и пустилась в галоп. Ее верная служанка Иона, узнала, что Жоффруа Анжуйский, младший брат Генриха Плантагенета, обуреваемый завистью, приготовил другую ловушку в Пор-де-Пиль. Поэтому Алиенора свернула в лес, а не остановилась в гостинице. Она спала всего три часа, заставив свиту оставаться на ногах со шпагами наготове. На заре она проснулась от холода. Наскоро умывшись, снова села в седло. До Пуатье было недалеко. К тому же королева была привычна к лесам и местному климату. Она уверенно смотрела в будущее. Рано утром на Алиенору нахлынули воспоминания. Ей предстояло поступить так же, как была вынуждена в свое время поступить Зенобия, королева Пальмиры, завоевавшая свою армию красотой и отвагой[2]. До того дня Алиенора считала, что ее жизнь — череда ошибок и сплошных неудач. Однако в момент развода Людовик VII поступил очень благородно: хотя архиепископы и предлагали конфисковать приданое королевы, ее владения, он полностью их вернул, не догадываясь, правда, насколько это уменьшит территорию Франции. Алиенора была за это благодарна. В ее венах текла кровь герцогов Аквитанских, увлеченных любовью, боями, приключениями.

Когда солнце живописно садилось на башни города, Алиенора подъехала к Пуатье[3].

Сердце молодой женщины билось, как в те времена, когда молодой девушкой она возвращалась в замок Белен или Омбриер в окрестностях Бордо, города, где родилась. Старый добрый город ждал ее. Его стены были отремонтированы в 1138 году. Под прикрытием многочисленных квадратных колоколен ряды лучников защищали город от захватчиков, прежде всего мавров, которые обещали дойти до Луары, но сначала намеревались сжечь город. Если бы на помощь не пришел Карл Мартелл со своими франками, так бы и случилось. Отец Карла Великого, Пипин Кроткий, будучи королем Аквитании, не сумел поддержать мир и создать условия для процветания страны. Жестоко бесчинствуя, норманны все сожгли, разграбили монастырские сокровища[4] и несколько умерили свою агрессивность только после 875 года.

С XI века династия, к которой принадлежала Алиенора, занимала ведущую позицию. Гийомы и их потомки носили три титула, которыми очень гордились: графы Пуату, герцоги Аквитанские и аббаты Сент-Илер из Пуатье. У Алиеноры сильно забилось сердце, когда она заметила издалека Пуатье, родной город, ворота на Восток — через Испанию — и ворота Каролингов. Будучи коренной жительницей этих краев, она любила их песни, поэзию, танцы. Она чувствовала себя отражением этого города, который громко заявлял о своей принадлежности к христианскому миру, но и не отрицал своего прошлого.

Сможет ли понять и оценить все это Генрих Плантагенет, который наверняка сделает ей предложение, как только она предупредит его о своем приезде? Но герцогиня отбросила этот вопрос, предчувствуя властный характер молодого Плантагенета, что отчасти ей даже импонировало, хотя ее личные амбиции во время супружеской жизни с Людовиком VII проявлялись довольно сильно. Ее влияние на супруга в юные годы было столь сильным, что даже вызывало беспокойство у окружения Людовика, и особенно у Бернара Клервоского. Алиенора часто принимала решения от имени супруга. Допустит ли Генрих, который моложе ее на десять лет, такое влияние?

Она снова подумала о своем бывшем муже. Надо отдать должное: в начале супружества он был в нее влюблен и исполнял все капризы. Теперь же, когда Алиенора собиралась связать свою жизнь с другим мужчиной и хотела изгнать Людовика из своего сознания и памяти, ей это не удавалось. Испытывала ли она угрызения совести? Нет, она же не была счастлива с ним, хотя Людовик делал все что мог для Пуату. Из любви к Алиеноре он отдал тамплиерам Ла-Рошели в постоянную собственность мельницы, принадлежащие ему в городе. В 1141 году утвердил акт основания аббатства в Ней-сюр-Отиз, где была похоронена мать Алиеноры. Утвердил также за настоятельницей Аньес и верующими из Сент-Мари в Сенте привилегию обмена и чеканки денег. В настоящее время гарнизоны Людовика уже отправились по направлению к столице. Заменят ли их анжуйскими гарнизонами?

Едва переступив через порог старого оружейного зала дворца, она почувствовала себя словно заново родившейся. Ее охватило желание жить, подобно трубадуру, который наконец-то отыскал секрет и смог правильно настроить свою лютню. Вечера были прохладными, в каминах развели огонь. Она поднялась в свои покои, чтобы из воинственной Алиеноры превратиться в трепетную женщину, намеревавшуюся провести вечер в одиночестве. Прежде всего надо было предупредить Генриха Плантагенета о своем возвращении. Герцогиня была бы рада провести этот вечер одна, но весь Пуатье был уже в курсе ее приезда.