Королек - [36]

На столе у локтя Коппельстоуна стояли две бутылки виски – полная и почти пустая. Сам он утопал в кресле, положив ноги на табурет. Он начал пить еще до ужина, продолжил на ужине и после – в своем номере. От спиртного покрасневшее лицо покрылось пятнами, однако речь, хоть и замедлилась, была вполне понятна. Он приветствовал Гримстера, приглашающе махнул рукой на бутылки. Гримстер отказался, тем не менее сел за стол напротив и закурил.

– Маленький Наполеон, – сказал Коппельстоун, – укатил дальше на запад расставлять и тасовать миньонов… Откуда он набирается человечности, чтобы справиться с актом совокупления с женой? Ходят слухи – повторяю, только слухи, – что он души не чает в жене и двоих сыновьях. Увидеть его ласковым – и я готов умереть! – Коппельстоун глотнул виски, покатал жидкость во рту и, поморщившись, проглотил.

– Болеутоляющее?

Коппельстоун взглянул на Гримстера из-под густых бровей и улыбнулся.

– У нас у всех своя боль. – Пародируя сэра Джона, он продолжал: – Подайте машину, Коппельстоун. Гримстер, вы только взбаламутили воду, не трогайте мисс Стивенс. И никаких специалистов с континентальными корнями. Слишком много забот. Господь предполагает, а сэр Джон располагает.

Коппельстоун внезапно улыбнулся.

– А у вас с ней действительно получилось?

– Вы сегодня нагрузились, Копи, – произнес Гримстер. – Что произошло?

– Всегда расследуете, да? Я сегодня не нагрузился; я сегодня перегрузился – и так уже несколько вечеров подряд. Но мои вечера – спасибо разумному распределению обязанностей в Департаменте – пока что принадлежат, слава богу, мне. Расскажите про ваш факирский трюк – сексуальное доминирование, подавление личности… смотришь неотразимым взглядом на жертву – и нет отказа. Только вот дурацкая маленькая пятница… А теперь вам действовать нельзя. Хозяин велел воду больше не мутить.

– Коппи, может, вам хватит? Ступайте в постель.

– А что мне даст постель, кроме ненужных снов? Разве у меня нет торможения – кортикального или, как его, цервикального?

– Вы подготовились.

Коппельстоун кивнул:

– Читаю ваши отчеты… Это – то самое кольцо?

– Да.

– Покажите.

Гримстер протянул тыльную сторону ладони, так что кольцо оказалось на уровне глаз Коппельстоуна. Движение руки, мгновенный блеск кольца и вид чуть дрогнувшего пьяного лица Коппельстоуна зародили фантастическую надежду. Впрочем, сразу пришла мысль, что ничего не сработает, да и не может сработать с этим человеком; хотя, обнаружив свою власть над Лили, Гримстер часто в мыслях воображал себе всякое – ведь что бы он ни делал, что бы ни говорил, все подчинялось одной страсти: желанию знать на сто процентов то, что подспудно жило в нем смутными подозрениями. А теперь Коппельстоун сам прошел подготовительную стадию – и готов был подчиниться.

Гримстер заговорил ровным голосом:

– Она смотрит на кольцо, а я поднимаю его выше уровня глаз и говорю ей следить, не двигая головой, а потом медленно опускаю…

Продолжая говорить, Гримстер медленно опустил кольцо на несколько дюймов ниже уровня глаз Коппельстоуна – тот следил взглядом.

– Прямо вот так? – Рука Коппельстоуна потянулась к стакану виски, но тело оставалось неподвижным.

– Именно. Прямо вот так. Разумеется, самое важное, что человек – пусть и показывает сначала отвращение из некоей, скажем, гордости, – на самом деле желает отключиться. Погрузиться в сон, расслабиться…

Азарта Гримстер не испытывал, чувствовал только хрупкую надежду, что пьяный Коппельстоун может поддаться, что, заглянув обсуждать Прингла, он получил в подарок от удачи такой счастливый случай, какого не добьешься никакими ухищрениями. И слова потекли сами:

– Вы смотрите на кольцо. Одними глазами. Вверх, а потом медленно вниз; вы чувствуете, как веки тяжелеют, тяжелеют; вас клонит в сон… вас манит отдых… забвение. Глубокий, глубокий сон, какого у вас не было прежде…

Коппельстоун вдруг вздрогнул всем телом и пробормотал:

– Полная ерунда… полная… – Речь затихла, когда кольцо снова опустилось вниз; на этот раз его веки тоже опустились, и голова чуть качнулась вперед.

Гримстер дружелюбным, ровным голосом продолжил:

– Каждому иногда хочется сбежать – через выпивку, через сон, через исповедь… Нам с вами это понятно. У нас столько всего, от чего хочется на время облегчить душу…

Гримстер видел, как Коппельстоун погружается в гипнотический сон… проваливается, как Лили. Без оживления, не возбуждаясь сейчас, на пороге правды, с отточенной ясностью мысли, поддерживающей безупречное равновесие сочиняемого на ходу плана, Гримстер произносил слова легко и монотонно:

– Вы засыпаете, засыпаете. Теперь вас ничто не беспокоит. Вы слышите меня, Коппельстоун? Хотя вы и спите, вы слышите меня, да?

Коппельстоун коротко вздохнул и ответил:

– Да, я слышу вас.

– Хорошо. Очень хорошо. Потому что вы многое хотите мне рассказать. Многое, что накопилось у вас внутри и от чего следует избавиться. Так? – Гримстер осторожно забрал из руки Коппельстоуна стакан с виски и поставил на поднос. Затем поднес ладонь к наклоненной голове Коппельстоуна и мягко двинул ее к спинке кресла. – Правда, так лучше? Гораздо лучше?

– Да, так лучше.