Король забавляется - [23]

— Поэтому придется удовольствоваться вами, — завершил свою мысль мэтр Уриен. — Вы ведь оба были в битве при Констанце?

Кеннет покосился на обрубок своей левой руки.

— А ты там не был?

— На самом деле, Кеннет, нам надо сказать ему спасибо за то, что он там не был.

— Нарисуй-ка мне, пожалуй, как стояли войска и как они двигались, — попросил его мэтр. И ответил, хотя никто, в сущности, не ждал: — Мне запрещено брать в руки оружие. Иначе я, несомненно, был бы там.

«Интересно, — мелькнуло у Аранты в голове, — Узурпатор, отступая на исконную свою вотчину, оставил в Констанце двоих младших сыновей. Однако Клемента не было среди пленных ни в Констанце, ни в Эстензе, куда удрала королевская семья. В таком случае, где же он? Рэндалл прав, в этой стороне лежит опасность. Не имея ничего против Уриена, Клемента предпочтительнее было бы взять за жабры».

Для человека, столько времени без толку калечившего лучшие гусиные перья, задача оказалась подозрительно простой. Рука Кеннета, выписывая линии фронтов, мигом обрела желаемую твердость.

— Это Кройн, — заявил он, изображая изгибистую линию. Стрелка указала направление течения. — Сначала войска стояли перпендикулярно реке. Вот, тут были конные лучники. Мы. Против нас, — он помедлил, — были выставлены заградительные отряды крестьянской пехоты, которые в первые же полчаса смяли нас и опрокинули в реку.

— Ты давай, — Уриен указал ему на бересту, — не забывай о деле.

— За ними шли вражеские линии. Стало быть, фронт изогнулся вот так… В центре у нас стояла рыцарская конница, возглавляемая королем, как главная ударная сила. Потом, когда все перемешалось, нас вынесло течением в тыл врага, и мы ударили им в спину…

— Погоди, — махнул на него рукой Уриен. — Я забыл, где вы стояли сначала.

Кеннет поглядел на него, как на недоумка, приладился, положив локоть на стол, и мелкими штрихами набросал узнаваемый контур лошади.

— …и теперь я буду сидеть тут и ждать, пока ты изобразишь мне все рода войск в каждый переломный момент?

— Слушай, не будь зара…

— Буду. Без письменного слова это не документ.

Кеннет скривился от презрения и натуги и под лошадиным силуэтом криво нацарапал слово «лошадь».

— На, — сказал он вполголоса. — И… подавись.

— Здесь слишком мало, чтобы я подавился. «Ло-ошадь»! Дурик, «конница»! Ты положишь мне для истории удобочитаемую диспозицию. Иначе мне придется просить миледи выполнить твою работу. Уверен, с Ведьминой Высоты было видно ничуть не хуже, чем из заросшего камышом болота.

Взбешенный, Кеннет рьяно взялся за работу, Уриен поверх его склоненной головы поглядел на Аранту и чуть поклонился. Она слегка поаплодировала кончиками пальцев. Приходилось признать, одна бы она не справилась. Нужно было оказаться мужчиной, чтобы догадаться загонять Кеннета до полусмерти на военном дворе, прежде чем удержать его внимание за письменным столом в течение хотя бы получаса.

Спустя полчаса непомерных усилий золотистая голова Кеннета зависла над столешницей в полной неподвижности, а еще минут через десять и вовсе опустилась на нее сонной щекой. Уриен приподнялся со своего места напротив, заглянул в плоды его трудов, неожиданно усмехнулся, одной рукой приподнял свое кресло за спинку и, держа его ножки в дюйме от пола, вместе с ним переместился к столику Аранты. У нее только селезенка екнула. Во-первых, ее собственное единоборство с мебелью этого рода всегда кончалось постыдным натужным скрипом дерева по дереву, а у Уриена даже плечи не напряглись. Во-вторых… неплохо бы ей было перенять его в высшей степени похвальную привычку растираться снегом. Во всяком случае, полезно, учитывая некоторые пикантные особенности ее существования. Успокаивает.

— Благодарю, — сказала она. — Я понимаю, это личная услуга. Для меня действительно важно…

— Я догадался, — улыбнулся библиотекарь. — Но, как всегда, небескорыстно.

У него была привычка сидеть закинув ногу на ногу — поза, не имеющая ничего общего с монашеским смирением. Взгляд Аранты на секунду задержался на поношенном сапоге военного образца, приподнимавшем краешек бордовой рясы. Этот сапог вновь вернул ее к мысли о маскараде. Не мог ли это быть сам Клемент, прячущийся под королевским носом, тогда как где-то в дальнем монастыре влачит свои унылые дни настоящий невыразительный и чахлый Уриен? Однако по зрелом размышлении от этой соблазнительной мысли пришлось отказаться. Как бы ни были братья Брогау хитры и отважны — а всегда практичнее подозревать у врага лучшие качества, — их знало в лицо и по имени слишком много народу. При потрясающем харизматическом успехе Рэндалла Баккара было бы крайне неразумно пытаться выполнить столь рискованную подмену там, где ее ежесекундно могла разоблачить любая случайность. Сапогу нашлось самое простое объяснение. В предписанных уставом деревянных сандалиях библиотекарь замерз бы здесь насмерть даже летом.

— В ваших глазах — счет масштабов моего скромного вклада в победу при Констанце.

— Этот вопрос витает в воздухе, — возразил Уриен. — Льщу себя надеждой, что по моим глазам читать не так-то просто.

— Почему? — Аранта устремила на него преувеличенно испытующий взгляд. — Или вы не верите в колдовство?