Король Треф - [18]

Оглядевшись, я слегка расстроился.

Ну стоило ли ехать в Америку, пересекать океан, тратить драгоценные нервы для того, чтобы, зайдя в русский ресторан, оказаться в родном совке семидесятых годов. Дым коромыслом, мясистые тетки, покрасневшие от водки, халдеи в расстегнутых рубашках, дикие пляски перед сценой… Приехал я сюда, а тут — те же пьяные рыла и те же «Яблоки на снегу» или «Мясоедовская», которую в восьмой раз исполняют для тети Фейги ничем не отличавшиеся от вороватых халдеев лабухи, готовые за деньги сбацать все, что угодно.

Посмотрев на сцену, я увидел родную картину. Руководителю оркестра, гитаристу с бегающими глазами, дали сотку баксов, и он, подобострастно закивав, со счастливым лицом объявил, что следующая песня — «Владимирский централ» — исполняется специально для Игорька из Бобруйска. А закончится все это по известной схеме — мордой в квашеную капусту.

Американцы, мать их так!

Оксана принесла заказ, и я, поблагодарив ее, налил себе немного водочки. Заглотив ее, я закусил до боли знакомым салатом «оливье» и тут на стул напротив меня уселся рослый и крепкий коротко стриженный парень.

На его шее красовалась тонкая золотая цепочка, уходившая за расстегнутый ворот белой рубашки, и в просвете между пуговицами мелькнул золотой крестик с распятием. На правой руке была татуировка «Слон» — «смерть легавым от ножа».

Ага, подумал я, вот и родная братва.

— Тебя Василием кличут? — поинтересовался пацан.

Я молча кивнул.

— Пойдем со мной, там тебя ждут, — сказал он и встал.

Я тоже встал и, пробираясь между столиками и любезно извиняясь перед посетителями, последовал за своим провожатым. Пройдя через зал, мы оказались перед дверью, сделанной из темного дуба, и, открыв ее, парень сделал приглашающий жест, и я вошел в отделанный дубовыми панелями небольшой кабинет.

Вдоль стен стояли пухлые диваны, на которых расположились четверо конкретных братков, а в кресле за столом сидел мужчина лет пятидесяти. Он был одет в цветастую гавайку с короткими рукавами, на правой руке тускло светились массивные золотые часы, а на шее, как и у Виктора, была золотая цепь, но раз в шесть потолще. Его черные с проседью волосы были коротко подстрижены, темные глаза смотрели с внимательным прищуром, и на руках, спокойно сложенных на груди, красовались татуировки.

Посмотрев на них, я понял, что имею дело не с каким-нибудь приблатненным штемпом, а с натуральным авторитетом, имевшим настоящий вес и пользовавшимся реальным авторитетом в уголовном мире. Похоже, что Виктор не соврал, сказав о том, что мимо него здесь не проходит ни одно дело, касавшееся русской диаспоры.[6] И если это так, то можно было считать, что передо мной — вроде как главный смотрящий русского Нью-Йорка.

— Здравствуй, Василий, — негромко сказал мужчина, — меня зовут Алекс. Присаживайся.

И он указал на стоявшее напротив стола второе кресло.

— Здравствуй, Алекс, — вежливо ответил я и, придвинув кресло поближе к столу, уселся в него.

Некоторое время мы молча изучали друг друга, затем Алекс неторопливо произнес:

— Ты из Питера, я слышал? У меня там много хороших друзей. Может быть, и ты кого-нибудь из них знаешь?

— Может быть, и знаю, — ответил я, — но попусту мусолить имена не приучен.

Алекс кивнул и продолжил:

— Я слышал, у тебя есть небольшая проблема, которую мы можем помочь решить.

Я выдержал небольшую паузу и так же неторопливо ответил:

— Ну, Алекс, я бы не назвал это проблемой. Но если мой вопрос не будет вовремя решен, вот тогда у меня могут возникнуть проблемы.

Алекс опять кивнул и сказал:

— Правильно, Василий. Ты умеешь говорить. Решение твоего вопроса будет стоить двадцать тысяч. Десять сразу, десять — потом. Тебя это устраивает?

— Да. Я уже знаю об этих условиях. Вполне приемлемо. Деньги я готов внести сразу.

Я услышал, как за моей спиной открылась дверь, и кто-то вошел.

— Познакомься со Львом Захаровичем, — сказал Алекс, указывая за мою спину.

Я оглянулся, затем встал и, повернувшись, увидел перед собой пожилого благообразного еврея в золотых очках, который, улыбаясь, смотрел на меня и протягивал мне руку.

— Василий, — сказал я, пожимая его маленькую, но цепкую руку.

— Лев Захарович, — ответил он и посмотрел на Алекса.

— Это один из наших лоеров, — сказал Алекс у меня за спиной, и я снова повернулся к нему. — Очень опытный и грамотный специалист. Лев Захарович, этому человеку нужно сделать хорошие документы. Ну, вы понимаете, как обычно.

Лев Захарович кивнул.

— Когда мы здесь закончим, — продолжил Алекс, глядя на меня, — вы со Львом Захаровичем будете решать все вопросы сами. Мое присутствие не требуется. Деньги отдадите ему.

Алекс посмотрел на лоера, и тот, кивнув, сказал мне:

— Я буду ждать вас за вашим столиком.

— Хорошо, — ответил я, и Лев Захарович вышел.

Я снова сел в кресло и посмотрел на Алекса.

Сидевшие на диванах братки, как я успел заметить, внимательно изучали меня. Пусть изучают, мне это до лампочки. На моем веку меня столько изучали, что впору энциклопедию писать.

— А скажи мне, Василий, — спросил Алекс, — погонялово имеешь?

Так, пошел другой разговор. Видно, по моей внешности все-таки заметно, откуда у меня ноги растут. И, гадом буду, этот Алекс уже решил прибрать меня к рукам и сделать из меня своего солдатика. Но я с ним в эти игры играть не буду. Обойдется.