Король-предатель. Скандальное изгнание герцога и герцогини Виндзорских - [72]

.

«Когда они вместе, они похожи на два автомата. У них нет близости – они редко говорят о чем-то серьезном. Они дрейфуют», – отметил Сесил Битон в своем дневнике. И добавил:

«Тем временем принц счастлив в своих отношениях с ней. Он полностью зависит от нее. Это отношения матери и любовницы. Она заботится о нем, как о ребенке, и в то же время развлекает его, как в те дни, когда он был принцем, приходящим к ней домой отдохнуть в конце долгого дня. Теперь Уоллис дает ему противоядие от тяжелой работы, но у него нет никакой тяжелой работы. Ему нечего делать. Герцогиня почти сошла с ума, пытаясь найти способы развлечь его. У герцога нет никаких интересов. Он думал, что ему скучно быть членом королевской семьи, и с тех пор у него нет причин считать, что он перестал скучать. У него нет интеллекта. Он никогда не открывает книгу, и во многих отношениях его память ухудшилась. Паровые ванны и бренди сделали его очень слабым. Годы, проведенные в качестве принца, пролетели в мгновение ока. У него память «машиниста поезда» на места, которые он посетил, но он ничего не помнит о том, что произошло ни в одном из них»[643].

Так наступила эпоха Странствующих Виндзоров.

Глава 19. Тайные дела

В мае 1950 года пара отплыла из Нью-Йорка во Францию на «Куин Мэри». С ними был Джимми Донахью, тридцатипятилетний наследник состояния Вулворта и двоюродный брат американской светской львицы Барбары Хаттон. Виндзоры познакомились с Джимми и его матерью Джесси в Палм-Бич в начале войны через общего друга Хью Сефтона. Уоллис посадили рядом с Джимми за обедом 18 апреля 1941 года – и дружба развивалась в течение следующего десятилетия, чему способствовал тот факт, что Донахью всегда платили по счетам.

У Джимми было несчастливое детство – его отец покончил с собой в 1931 году, вероятно, из-за гомосексуализма сына, который тот скрывал возмутительным поведением и поиском внимания. Любимым его трюком на вечеринках было положить свой пенис на тарелку и попросить официанта нарезать его тонко. По слухам, его семья держала адвоката на связи 24 часа в сутки, чтобы вытащить его из самых опасных передряг. Ходили слухи об оргиях в поместье его матери в Палм-Бич, кастрации любовника и полицейских расследованиях в отношении мальчиков по вызову и употребления наркотиков.

Кроме танцев в хоре музыкальной комедии «Горячий и озабоченный», у Джимми никогда не было работы, разве что в качестве придворного шута. Теперь у него был свой двор, герцог и герцогиня были очарованы его жизнерадостностью и мастерством рассказчика. Джимми заинтриговал Уоллис своим непредсказуемым и ярким поведением, а также тем фактом, что он был полной противоположностью ее мужу.

Там, где Джимми был беззаботным и импульсивным, герцог был организованным и точным. Там, где Джимми был щедр, герцог был скуп на гроши. Там, где Джимми был возбуждающим и жизнерадостным, герцог был скучным и подавленным. Там, где герцог напоминал ей о ее возрасте, Донахью заставил ее снова почувствовать себя молодой. Последние 13 лет ей приходилось развлекать герцога, а теперь Джимми развлекал ее. Устав от необходимости эмоционально поддерживать своего мужа, она наслаждалась тем, что ее увлек динамичный и спонтанный мир Донахью. «Она охотно поддалась чарам Джимми Донахью, – говорит Грейс, графиня Дадли. – Легко понять почему. Он был очень забавным»[644].

Уоллис было уже за пятьдесят, и она подводила итоги своей жизни. Ее первый муж умер в мае, а повторный брак Германа Роджерса глубоко повлиял на нее. Ей было скучно, она была уязвима, польщена вниманием Джимми, заинтригована им, его юношеской энергией и талантами. Опытный пилот, он не только мог сыграть «Тоску» на пианино, но и мог спеть ее на полудюжине языков – и ее привлекало к нему то же чувство юмора и веселья.

Он был богат и щедр. Воодушевленная им, Уоллис начала собирать солидную коллекцию мехов; однажды днем она выбрала 13 платьев, и Джимми оплатил счет в размере 3105 долларов[645]. Как публичный гей, Донахью также считался безопасным. Теперь дружба превратилась в роман. Она отказалась от короля ради королевы.

Для него она была игрой и, учитывая его отстраненную холодную мать Джесси, образом матери. У нее была и более темная сторона. «Джимми также сказал, что она возмущена тем фактом, что герцог потерял свой трон, – написала Мона Элдридж, которая знала эту пару. – Она наивно поверила его обещанию сделать ее королевой. Она презирала его слабость и скучные манеры. С Джимми она мстила и наслаждалась унижением своего мужа – при необходимости публично»[646].

Эту точку зрения разделял Кеннет де Курси. «Я думаю, ей нравилось раздражать герцога Виндзорского, ей было приятно видеть, как это приводит его в ярость, а так оно и было. Это давало ей ощущение власти: после всех этих лет она могла заставить его сильно ревновать и злиться из-за другого мужчины»[647]. Но есть предположения, что Донахью привлекал не только Уоллис. «Я думаю, герцог был влюблен в Джимми», – утверждает дизайнер интерьера Ники Хэслэм, который знал пару[648].

Уже давно ходили слухи о бисексуальности Эдуарда, которые никогда не опровергались. Биограф герцога Майкл Блох, сам гей, «настаивал на том, что мэтр Блюм никогда не возражала против любых намеков на то, что герцог Виндзорский был гомосексуалистом. Она никогда не подавала в суд, если какие-либо подобные инсинуации появлялись в печати»