Король отверженных - [113]

– Представьте себе, что наша раса потеряла бы хотя бы формулу пороха! – выпалил он. – Разве это не было бы потрясающе? Представьте себе, что мы могли бы забыть процесс захвата водорода, его хранения и использования. Мы истекаем кровью из-за собственного ума, не так ли? Мы околдованы книгами!

Вопли толпы несколько притихли, хотя охлаждение одних страстей, казалось, раздувало пламя других. Несколько ходов потребовали снова надеть на него клобук, и Сенлин содрогнулся, когда кто-то предложил засыпать в эту штуку многоножек, прежде чем закрепить на голове.

Но чем сильнее кричала толпа, тем спокойнее выглядел Содик. Сенлин видел, что он больше озадачен, чем разгневан. Похоже, ему было трудно примириться с тем фактом, что его спас капитан Мадд, убийца ходов.

Внезапно Содик рявкнул разъяренным товарищам, чтобы они возвращались к своим делам. Кто-то ведь должен ухаживать за грибными грядками, опорожнять ловушки для жуков и нянчить младенцев? Фанатики разошлись сразу и безропотно, все, кроме Финна Голла, который сел на каменную скамью перед журчащим фонтаном. Бывший властелин порта пошевелил задом, устраиваясь поудобнее и давая понять, что никуда не денется.

– Чего ты хочешь, ходдер Финн? – Усталость в голосе Содика намекала на сложные отношения.

Голл выглядел изможденным и постаревшим больше, чем на те полгода, что прошли с их последней встречи. Хотя, конечно, отчасти перемены в облике были связаны с наголо выбритой головой и отсутствием сшитого на заказ одеяния. Теперь он был бледен, как репа, и одевался в лохмотья. В его щетине было больше серебра, чем черного. Однако выражение лица и жесты оставались такими же молодыми и энергичными, и Сенлин увидел призрак человека, который однажды беседовал с ним на пивной карусели.

– Чего я хочу? – переспросил Голл, прижимая короткие пальцы к надутой груди в неубедительной пантомиме невинности. – Я лишь хочу помочь товарищам-ходам. И конечно, я хочу увидеть Башню стертой до пенька не выше, чем табурет. Я хочу закинуть больные ноги на эту старую колонну и…

– Ну говори уже, Финн, – сказал Содик, взмахнув рукой.

– Ну предположим, я хочу награду за обнаружение этого преступника.

– Эй, погоди-ка, – вмешался Тарру. До этой минуты Джон молчал и только выражал общее потрясение, предположительно во благо лагеря. Его поведение было достаточно убедительным, чтобы Сенлин засомневался, остался ли друг-громила на его стороне. – Ты никого не обнаружил! Я притащил этого негодяя сюда. Если кто и заслуживает награды, так это я!

– Ты? Да ты даже не знал, кого ведешь! – Голлу пришлось до смешного запрокинуть голову, чтобы посмотреть на Джона сверху вниз, хоть ему это и удалось.

– Я знал, что это кто-то особенный. Клобуки не надевают на кого попало.

– Вот что я тебе скажу: ведро оставь себе, а я возьму человека, – заявил карлик.

Содик поднял руку. Раньше этот жест делал его похожим на сдержанного ученика, но теперь Сенлин подумал, что он больше напоминает старика в кафе, устало пытающегося привлечь внимание официанта.

– Ходдер Джон, ходдер Финн, я не уверен, что у вас есть равные права на этого человека, но нахожу ваше рвение поживиться одинаково отвратительным. Награда предназначалась для того, чтобы привлечь помощь посторонних. А вовсе не для того, чтобы последователи опустошили нашу казну. И поверьте, ста мин недостаточно, чтобы выкупить любого из вас. Вы – ходы. Вы всегда будете ходами. Если хотите сбежать с Черной тропы, единственный способ – уничтожить ее. – Грудина старого хода выпирала, словно кираса. – Но почему я трачу воздух на вас двоих? Жадность сделала вас забывчивыми. Никто из вас еще не передал этого человека ходдеру Люку, а ведь таковы условия вознаграждения.

– Тогда я закончу то, что начал, – заявил Тарру, схватив Сенлина за руку.

Финн Голл вскочил на скамью и схватил «ходдера Тома» за другую руку.

– Закончишь то, что ты начал? Я нашел этого негодяя, когда у него еще грязь на ботинках не высохла.

– Ну что ж, если хочешь разломать его, как кость-вилочку, я с радостью помогу, – прорычал Тарру. – Ты тяни за ту руку, я потяну за эту, и у кого останется кусок побольше, тот и победил!

– Прекратите, оба! – рявкнул Содик командным голосом, и ходы – и боец с арены, и карлик – отпустили Сенлина. – Вы вместе доставите его к ходдеру Люку в Мола-Амбит и разделите позор своей награды. И только для того, чтобы ни у кого из вас не возникло дурных мыслей: если вы не прибудете туда вдвоем, то независимо от причины выжившего обвинят в убийстве товарища-хода и повесят.

Это заявление окончательно охладило пыл Джона и Финна. Содик улыбнулся при виде их упавшего духа и добавил:

– О, не беспокойтесь: вы сможете унести награду на виселицу. Толика лишней тяжести еще не испортила ни одно повешение.

Как пленник, Сенлин должен был играть роль мула для всей группы. Вьюк, который ему выдали, состоял из мешковины, бечевки и жесткой сыромятной кожи, которая мгновенно стерла обнаженные плечи до крови. Во вьюке лежали свежие бинты и травы для припарки ходдера Джона, три грубых одеяла, шесть фунтов «жучиных лепешек», которые, как с разочарованием обнаружил Сенлин, так называли неспроста, два бурдюка с водой и сотня футов пеньковой веревки, разорванной на две части. Он понял, что, как бы скромно ни выглядели припасы, они были великой жертвой для лагеря.