Король-олень - [16]

- Вы ведете себя, как мальчишки, кузены, - так и норовите устроить потасовку из-за какой-то чепухи. Мне что, приказать Кэю отвести вас обоих на кухню, чтоб вас там выпороли? Ну-ка, сейчас же помиритесь! Я не слышал никакой шутки, но какой бы она ни была, Ланс, она не стоит ссоры!

Гавейн хрипло рассмеялся и произнес:

- Я пошутил, Ланс, - я знаю, что слишком много женщин добиваются твоей благосклонности, чтоб моя шутка была правдой.

Ланселет пожал плечами и улыбнулся - но выглядел он, словно взъерошенная птица.

- Каждый мужчина при дворе завидует твоей красоте, Ланс, - рассмеялся Кэй, потер шрам, что навеки растянул его губы в ухмылку, и добавил: - Но может, не такое это и благо, а, кузен?

Общее напряжение разрядилось во взрыве смеха, но некоторое время спустя Моргейна, идя по замку, заметила Ланселета, все такого же взволнованного и взъерошенного.

- Что беспокоит тебя, родич?

- Думаю, мне следует удалиться от двора, - со вздохом отозвался Ланселет.

- Но моя госпожа не даст тебе дозволения удалиться.

- Я не стану говорить о королеве даже с тобою, Моргейна, - холодно отозвался Ланселет. Теперь настала очередь Моргейны вздохнуть.

- Я не страж твоей совести, Ланселет. Если Артур не осуждает тебя, то кто я такая, чтоб тебя упрекать?

- Ты не понимаешь! - с пылом воскликнул Ланселет. - Ее отдали Артуру, словно овцу на ярмарке, словно вещь, потому что ее отец хотел породниться с Верховным королем, а она была ценой сделки! И все же она слишком верна, чтобы роптать...

- Я не сказала ни слова против нее, Ланселет, - напомнила ему Моргейна. - Все обвинения родились в твоем разуме, а не на моих устах.

"Я могла бы заставить его возжелать меня", - подумала она, но эта мысль отдавала затхлостью и пылью. Однажды она уже сыграла в эту игру. Да, тогда он желал ее - но при этом боялся, как боялся саму Вивиану, боялся до ненависти - именно потому, что желал. Если король велит, он возьмет ее в жены - и в самом скором времени возненавидит.

Ланселет, собравшись с силами, взглянул Моргейне в глаза.

- Ты прокляла меня, - и я воистину проклят, можешь мне поверить.

И внезапно застарелый гнев и презрение растаяли. Ведь это все-таки был Ланселет! Моргейна взяла его ладонь двумя руками.

- Не стоит из-за этого мучиться, кузен. Это было давным-давно, и я не думаю, чтобы кто-либо из богов или богинь стал прислушиваться к словам разъяренной девчонки, которая сочла себя отвергнутой. А я и была всего лишь разъяренной девчонкой.

Ланселет глубоко вздохнул и снова принялся расхаживать. Наконец он произнес:

- Сегодня вечером я мог убить Гавейна. Я рад, что ты остановила нас, хотя бы и при помощи той богохульной шутки. Я... мне всю жизнь приходится сталкиваться с этим. Еще при дворе Бана, когда я был мальчишкой, я был красивее, чем Гарет сейчас, и при дворе в Малой Британии, и много где еще красивый мальчик должен блюсти себя даже строже, чем девушка. Но никакой мужчина не замечает таких вещей и не верит в них, пока это не коснется его самого, - он считает разговоры об этом всего лишь развязными шутками. Было время, когда я и сам так думал, а потом было время, когда я думал, что никогда не смогу стать иным...

Он надолго умолк, глядя на каменные плиты двора.

- И потому я готов был вступить в связь с женщиной, с любой женщиной да простит меня Господь, даже с тобой, с приемной дочерью моей матери, с девой, посвященной Богине, - но мало какой женщине удавалось хоть немного взволновать меня, пока я не увидел... пока не увидел ее.

- Но она - жена Артура, - сказала Моргейна.

- О Боже! - Ланселет развернулся и врезал кулаком в стену. - Неужели ты думаешь, что я не терзаюсь из-за этого? Он мой друг. Если бы Гвенвифар отдали за любого другого мужчину, я давно увез бы ее в свои владения... Мускулы на шее Ланселета судорожно задвигались, словно он пытался сглотнуть. - Я не знаю, что с нами будет. А Артуру нужен наследник, которому он мог бы передать королевство. Судьба Британии важнее нашей любви. Я люблю их обоих - и страдаю, Моргейна, отчаянно страдаю!

Взгляд его сделался неистовым, и на мгновение Моргейне почудилось, что в нем промелькнуло безумие. И все же она не удержалась от мысли: "Могла ли я что-нибудь, ну хоть что-нибудь сказать или сделать той ночью?"

- Завтра, - сказал Ланселет, - я попрошу Артура услать меня прочь с каким-нибудь трудным заданием - пойти и разделаться с драконом Пелинора, покорить диких северян, живущих за римским валом, - неважно, с каким, Моргейна. Все, что угодно, лишь бы подальше отсюда...

На миг в его голосе прорвалась печаль, из тех, что невозможно выплакать, и Моргейне захотелось обнять Ланселета, прижать к груди и покачать, словно младенца.

- Думаю, я действительно мог сегодня убить Гавейна, если бы ты не остановила нас, - сказал Ланселет. - Конечно, он всего лишь пошутил, но он умер бы от страха, если бы знал... - Ланселет отвел взгляд и в конце концов шепотом произнес: - возможно, он сказал правду. Мне следовало бы забрать Гвенвифар и бежать вместе с ней, пока при всех дворах света не начали судачить об этом скандале, - о том, что я люблю жену своего короля, - и все же... это Артура я не могу покинуть... не знаю - вдруг я люблю ее лишь потому, что тем самым я становлюсь ближе к нему...