Король Мертвой Страны - [67]

Наутро Нартанг проснулся в комнате полураздетым, в не совсем пристойной позе и виде, в голове гудел рой пчел, во рту был вкус испортившейся пищи.

– Хьярг! – ругнулся воин, натягивая и завязывая шаровары, подошел к окну и сплюнул неприятный привкус, – Да… – протянул он, хмурясь и силясь вспомнить что же было после того, как приглашенная калифом девушка перестала танцевать… Потом он посмотрел на свою оборванную рубаху, болтающуюся на нем неровными кусками, и кровавые борозды от ногтей у себя на груди и торсе, – Хьярг! – зло ругнулся он, начиная понимать чем все закончилось. Потом, вспоминая некоторые моменты, испугался и, скинув с себя уже ненужные лохмотья рубахи, заходил по комнате, – Хьярг! Жива хоть?! Хьярг!

– Нартанг, – неслышно отворилась дверь, и калиф весело окликнул его с порога, заходя в комнату и направляясь к кувшину, – Как тебе моя жена?! Рамул сказал, что ты долго держался!

– Хьярг, – краснея, оставаясь боком к вошедшему, продолжал вспоминать бога несчастья воин: «его жена!» – шипом вонзились слова калифа, – Да я уж не знаю, как… – он, наконец, решился и повернулся к Сухаду лицом.

– О, Солнце! Это что эта нечестивая так?! – на удивление Нартанга вознегодовал калиф, упершись взглядом в исцарапанного воина, – Да?!

– Да, – машинально ответил Нартанг, опешив от такого оборота, потом, решив хоть как-то сгладить свой вчерашний поступок, добавил, – Это я ей велел.

– Ты сам? – удивленно посмотрел на воина калиф, – Вот так? – перевел он взгляд на достаточно глубокие кровавые полосы на его теле.

– Да. Так лучше чувствуешь, когда тебе особенно хорошо – когда уже все равно, – оскалившись провел Нартанг рукой по глубоким царапинам.

– Да… – хмыкнул Сухад, глядя на него, как на ненормального, – Понимаю, когда женщину можно побить, но чтобы она…

На этом их разговор об интимных наклонностях каждого закончился. Калиф, наконец, дошел до кувшина с вином, но, подняв его, вновь недоуменно посмотрел на воина:

– Ты что, все один выпил? – спросил он, обнаружив на дне лишь малое количества крепкого напитка.

– Ну да, – опять смутился воин. Он чувствовал себя преотвратно и ему очень хотелось пить.

– Что ж, – улыбнулся калиф, – Раз тебе пока нечем заняться, может, вернешься ко мне на покинутую службу?

– Хорошо, – кивнул воин.

– Ну вот и славно, – окинув его на прощанье изучающим взглядом, улыбаясь, вышел калиф.

А на женской половине дворца более старшие по возрасту жены пытались успокоить молодую Файриду – бедняжка как выбежала из покоев господина, где уснул, удовлетворив все свои животные инстинкты пьяный Нартанг, не переставала рыдать.

Она никак не могла успокоиться – все ее надежды на благосклонность мужа и господина были растоптаны, разорваны страшным человеком, который ясно дал ей понять какая теперь участь уготована ей – ублажать тех, кого велит ее супруг…

Таргима – одна из самых первых жен калифа, появившаяся у него, когда Сухад был еще совсем молодым и неопытным – была для него скорее матерью, чем любовницей; так же она и относилась к его другим женам. Являясь намного старше остальных, она частенько учила и успокаивала их в сердечных переживаниях, разъясняя смысл их жизни. Вот и теперь отведя Файриду от столпившихся на ее рыдания жен, Таргима ласково гладила ее по голове:

– Ну что ты, деточка, ну что ты так убиваешься? – она знала от Рамула – их смотрителя – что девочку отдали другому, но не знала, что же на самом деле произошло. Злой евнух сказал с неприятной улыбкой, что девчонка поняла мужскую любовь. Что же это означало в устах гнусного человека Таргима не знала, – Ну что случилось? Калиф попросил тебя быть с другим?

– Да, – всхлипнула несчастная.

– Многие из нас принадлежали на одну ночь его гостям, то могут сказать тебе многие жены – это обычай… Это значит, что тот человек оказал повелителю большую услугу… Такую, что господин делится с ним самым ценным, что у него есть. Это честь, Файрида, это значит, что он считает тебя очень ценной… – уверенно и убедительно говорила немолодая женщина, сама прекрасно понимая, что на самом деле произошло.

– Он… Он… – не могла никак успокоиться и выговорить сквозь слезы наболевшее Файрида, – Он отдал меня джину! Он был страшен, как джин пустыни! И так же зол!

Он взял меня силой!

– Тише! – шикнула на нее Таргима, опасливо озираясь на обернувшихся на них других женщин, – Тише, глупая! Может еще все обойдется – не губи себя сама!

– Мне уже все равно! Я не хочу жить! – вновь зарыдала несчастная, – Я не хочу так жить!

– Перестань! Опомнись! Ты – жена калифа! Любая женщина может только мечтать о таком!

– Я не хочу ложиться под каждого урода на какого он мне укажет! – вмиг перестав плакать зло прошипела Файрида, недобро глядя на Таргиму красными заплаканными глазами.

– Тише! Ты – женщина и должна делать то, что тебе велит твой господин!

Неповиновение сама знаешь чем заканчивается!

– Пусть меня бьют хоть каждый день – я не буду больше этого делать! – она зябко передернула плечами и укрылась плотнее в свое полупрозрачное покрывало, будто бы ей было холодно под палящим солнцем пустыни.

– Ты еще молода и слишком глупа, раз так говоришь! Ты не знаешь какой позор и боль ждут тебя, если проявишь неповиновение! Скажи, разве мужские ласки, пусть даже и чужие так уж плохи?