Король крыс - [27]

Питер Марлоу бодрствовал, сидя на жестких ступеньках хижины номер шестнадцать под безлунным небом, пропуская темноту через свои глаза, уши и мозг. С того места, где он сидел, ему были видны две дороги: одна, которая делила лагерь пополам, и другая, огибающая стены тюрьмы. Японские и корейские охранники и военнопленные в одинаковой степени пользовались обеими дорогами. Питер Марлоу нес караул с северной стороны.

Он знал, что сзади него капитан авиации Кокс так же внимательно вглядывается в темноту, предупреждая опасность. Кокс следил за южным направлением.

Восток и запад не было нужды прикрывать, потому что к хижине номер шестнадцать можно было подойти только с севера или юга.

Из хижины и отовсюду неслись звуки, издаваемые людьми, которые спят мертвым сном: стоны, странный смех, храп, хмыканье, сдавленные полувскрики, смешивающиеся с тихим шепотом бодрствующих. Было приятно сидеть прохладной ночью на холме над дорогой. Все было спокойно.

Питер Марлоу дернулся, как собака, сделавшая стойку. Он почувствовал приближение корейского охранника раньше, чем разглядел его в темноте, а к тому времени, когда Питер действительно заметил его, он уже успел дать предупредительный сигнал.

В самом дальнем конце хижины Дейв Девен не расслышал первого свиста, потому что был поглощен своим занятием. Услышав второй свист, более настойчивый, он ответил на него, резко разъединил иголки, лег на койку и затаил дыхание.

Охранник с винтовкой на плече ссутулившись шел через лагерь, не замечая ни Питера Марлоу, ни других. Он чувствовал на себе их глаза. Он ускорил шаг и мечтал скорее убраться от этой ненависти.

Прошла вечность, прежде чем Питер Марлоу услышал сигнал отбоя, поданный Коксом, и снова расслабился, не прекращая прощупывать темноту ночи.

В дальнем конце хижины Девен перевел дыхание. Он осторожно приподнялся под плотной противомоскитной сеткой на верхних нарах. С бесконечным терпением он вновь соединил две иголки с концами изолированного провода, подключенного к сети. После поиска, потребовавшего огромного напряжения сил, он почувствовал, как иголки прошли через выеденные жучком отверстия в брусе. Эти брусья через равные промежутки шли вдоль хижины и служили главной поперечиной нар. Капли пота скатились по его подбородку и упали на брус, пока он нащупывал две другие иголки, присоединенные к наушнику, и снова после мучительного поиска вслепую нащупал отверстия, предназначенные для них, и ловко вставил иголки в брус. Наушник ожил: «…и наши войска быстро продвигаются сквозь джунгли по направлению к Мандалаю. Мы передавали последние известия. Говорит Калькутта. Коротко о новостях: американские и английские войска заставляют противника отступать в Бельгии и на центральном участке фронта в направлении Сент-Юбера в условиях сильнейших снежных бурь. В Польше русские войска находятся в двадцати милях от Кракова. На Филиппинах американские войска, наступая на Манилу, захватили плацдарм за рекой Агно. Днем американские Б-29 бомбили Формозу. Потерь нет. В Бирме победоносные английская и индийская армии находятся в тридцати милях от Мандалая. Следующие новости в шесть утра по калькуттскому времени».

Девен тихо откашлялся и почувствовал, как провод питания слегка дернулся, а потом освободился, когда Спенс на соседней койке вытащил свои иголки из розетки. Девен быстро разъединил свои четыре иголки и спрятал их в швейные принадлежности. Он вытер лицо от пота и почесал клопиные укусы. Потом отсоединил провод на наушнике, осторожно закрепил выводы и сунул наушник в специальный карман в бандаже у себя под яичками. Он застегнул штаны, сложил вдвое провод, пропустил его через петли для ремня и завязал узлом. Девен нащупал кусок тряпки, вытер руки, потом аккуратно посыпал пылью крошечные отверстия в брусе, замазывая их и маскируя.

Он откинулся на койке на минутку, чтобы собраться с силами, и почесался. Успокоившись, отвел сетку и спрыгнул на пол. Ночью он никогда не пристегивал свой протез, поэтому нащупал костыли и тихо пошел к двери. Он миновал койку Спенса, не обратив на него никакого внимания. Таково было правило. Нельзя позволить себе быть неосторожными. Костыли скрипели, и в десятимиллионный раз Девен снова подумал о своей ноге. Она не слишком волновала его сейчас, хотя культя страшно болела. Врачи сказали, что вскоре придется снова укоротить ее. Ему это уже делали дважды, первый раз была настоящая ампутация ниже колена в сорок втором, когда он подорвался на сухопутной мине. Второй раз – выше колена, без анестезии. Воспоминание об этом заставило Девена стиснуть зубы и поклясться, что он никогда не согласится на такое снова. Но на сей раз, последний, все будет не так уж и плохо. Здесь, в Чанги, есть анестезирующие средства. Это будет в последний раз, потому что культя не слишком большая.

– Привет, Питер, – сказал он, чуть было не наткнувшись на Марлоу. – Не заметил тебя.

– Привет, Дейв.

– Правда, чудесная ночь? – Девен осторожно спускался по ступенькам. – Мочевой пузырь капризничает.

Питер Марлоу улыбнулся. Если Девен говорил эти слова, значит новости были хорошими.