Король, которого нет - [2]

Иногда полезно выставить себя бесчувственным. Очень мобилизует собеседника.

– А что, – спросил мой друг, – есть ли какой-нибудь крохотный шанс подойти к этому… как его?… Гракху?

Не очень-то нравился ему этот эльф, и совсем не по душе была сама идея искать кровного родства в высших сферах, но есть дни, когда место твоему «хочу-не хочу» – восемьдесят пятое. Бывает, ты понимаешь это слишком поздно, и человек – тролль? – решает, что с тобой ему хуже, чем без тебя. Стоит ли человека – тролля? – твоя секундная правота? Для них с Мардж сейчас нет ничего важнее.

Альбин замялся.

– Гракх, разумеется, сдержит данное им обещание, эльфы весьма чувствительно зависят от слова; считается, что нарушение слова навлечет проклятие на весь род. Но эльфы просто по-иному воспринимают слово «своевременно», и когда в списке неотложных дел лорда Шиповника очередь дойдет до Марджори, для самой Марджори уже может быть слишком поздно. Мне казалось, прежде твоя леди смотрела в сторону чистокровных куда как недобро, с чего бы она вдруг так переменилась?

– Теперь все по-другому, – нехотя сказал Дерек. – Время босяцкой гордости прошло. Теперь она думает про самое лучшее, и хочет это получить. Теперь она не для себя. Альбин, у вас же с Шиповником дела. Можете вы мне устроить разговор с этим хлыщом с глазу на глаз?

– Так запросто – едва ли, – честно ответил эльф. Должно быть, не так хороши были те дела, и не слишком выгодны той стороне, которая считала себя более сильной. – Но намекаю, Гракх Шиповник – ответственный куратор Комиссии по лицензированию.

* * *

Явление офицера Бедфорда в родные пенаты обошлось без фанфар. Баффин зыркнул злобно, но ничего не сказал, а только ткнул пальцем в свободный стол у окна: мол, иди, принимай дела. Зная его хорошо, ничего другого мы и не ждали: любовь меж ним и Рохлей всегда была прямо пропорциональна квадрату расстояния.

Так прошел день. Дерек перебирал бумажки, подпирая кудлатую рыжую голову то одной рукой, то другой, и даже не пошел со мной на ланч. Окно, выходившее на шумную улицу, серело, закат над городом расплетал косы.

– От меня нет никакого проку, – пожаловался Рохля, когда мы остались одни в пустом участке. – Не о том думаю.

Неудачное это место, у окна. Отфильтрованный серым стеклом свет делал день пасмурным, а лица – одутловатыми, и еще безошибочно вычерчивал под глазами набрякшие круги утомления. Всего один день, и это снова был тот Дерек, которого я когда-то знал.

– В голове у меня ничего, кроме того, что тут написано, – он хлопнул ладонью по папке. – Никаких связей, никаких идей. Интуиция взяла отпуск. Чтобы получить правильный ответ, надо задать правильный вопрос.

Он посмотрел на меня умоляюще.

– Поговори со мной, Рен.

– Тебе совсем ничего не бросилось в глаза?

– Ну разве что… – он пролистал папку, – этот несчастный случай в цирке. Разбилась воздушная гимнастка Синяя Птица. Почему этот случай здесь? Разве цирк не декларирует отсутствие магических приемов?

Я усмехнулся и в свою очередь щелкнул по папке, лежавшей меж нами.

– Декларировать они могут все, что угодно. Кто они без магии? Будь спокоен, следствие располагает полной магической картой номера: где установлено, сколько, характер, вектор и интенсивность. Дело Синей Птицы изначально шло у нас не как несчастный случай, понимаешь? Мы там все перемерили, вывернули наизнанку всех, от администрации до последнего работника арены. Как это могло случиться? Не сработало заклинание поддержки, или же его вовсе не было в этой точке? Видишь ли, Дерек, специфика цирка такова, что если кто убьется, так заведению это только на руку. Народ тянется посмотреть в надежде…

– Да знаю я! – оборвал он меня.

А то как же. Мы оба помним последнюю Полынь.

– Значит, и тут нас дурят? Идешь в цирк посмотреть на настоящее чудо, на то, что артист – человек или нет, неважно! – творит посредством собственного тела, а на самом деле все это обман? Тонкая настроенная механика? Слова, а из слов чего только не слепишь: хочешь – бурю, а хочешь – любовь. Я бы повел туда ребенка и рассказывал ему, и видел восторг в его глазах… и что же выходит, я бы ему наврал?

– Та же песня и с рекламой, – примирительно сказал я. – Встраивать туда приворотные заклинания запрещено, а скольких ловят каждый год?

Дерек фыркнул:

– А скольких не ловят?

Ловят тех, кого надо, мы оба слишком долго работали в своей профессии, чтобы сохранить невинность. Прочих оставляют нагулять жир.

– Я видел Синюю Птицу, – примирительно сказал я. – Справедливости ради, это было поистине красиво. Мы должны сделать это хотя бы ради памяти.

– Сделать что?

– Найти того – или то! – кто или что ее убило.

– Фальшивки на рынке всегда были, и лицензионные заклятья тоже не всегда срабатывали как надо. Один-два неучтенных фактора, два процента влажности сверх норматива, или, скажем, у мага зуб болел – и готов брак.

– Но не в таких объемах, – возразил я. – География жалоб видишь, какая обширная? Будто партия фальшивок выброшена на рынок.

– Я накладные просмотрел, поставщики все разные.

– Значит, – я поднялся, – придется проверять всех и искать наш правильный вопрос. Дедукция – дедукцией, а оперативную работу никто не отменял. Говорить можно и по дороге. Оно даже и лучше на ходу. Если мы не знаем правильный вопрос, зададим тот, что вертится у нас на языке.