Король изумрудов - [13]

Аскольд убрал свой любимый кий красного дерева в чехол и, чуть прихрамывая, вышел на улицу. Погода стояла хорошая, и он решил немного пройтись.

Он любил Петроградскую сторону, ему казалось, что ее воздух бодрит и молодит его. Аскольд неторопливо шел по Пушкарской улице, как вдруг рядом с ним затормозил джип «Гранд Чероки» с затемненными стеклами. Дверцы джипа распахнулись, и двое выскочивших из него бритоголовых молодчиков схватили старика с двух сторон за локти.

– Кий не сломайте, макаки! – довольно спокойно проговорил Аскольд, всякого повидавший на своем веку и не боявшийся уже почти ничего. Ответом ему был сильный удар по почкам. Старик сжал зубы от боли, но не издал ни звука, чтобы не унижаться перед этой мелюзгой, как он мысленно назвал бритоголовых.

Его втолкнули в черный джип, бросили на заднее сиденье, и примерно через полчаса он уже предстал перед Артемом Николаевичем Зарудным.

– Жив, жив, курилка! – криво оскалившись острыми длинными зубами наподобие голодной акулы, усмехнулся Зарудный. – А я-то, грешным делом, думал, что ты уж совсем отошел от дел, отдыхаешь… на Богословском кладбище или на Серафимовском! – Зарудный засмеялся собственной шутке, которая показалась ему удачной.

– Да нет, Артюша, – невозмутимо ответил старик, – пока еще живу… глядишь и тебя переживу… в бильярд вот поигрываю… не хочешь партию? Боюсь, правда, твои макаки кий мой поломали.

– Они тебе сейчас не только кий поломают! – рявкнул Зарудный, склонившись над стариком и сверля его холодным взглядом. – В бильярд он играет! Ты, кий старый, не только в бильярд, ты еще в какие-то игры играешь, которые тебе явно не по возрасту! Что там за возня вокруг участка на Васильевском?

– А я-то при чем? – Аскольд пожал плечами. – Я ко всему этому никакого отношения не имею.

– Та-ак! – протянул Зарудный и достал из пачки «Галуаз» одну сигарету. – Не имеешь, значит, отношения… курить, кстати, я тебе не предлагаю – обойдешься…

– А я и не курю, – усмехнулся Аскольд, – курение жизнь сокращает, а я ведь еще тебя пережить собираюсь.

– Это тебе уже без разницы, – Зарудный снова засмеялся, продемонстрировав акулий оскал, – твою жизнь что сокращай, что не сокращай, все одно немного осталось… То, что ты имеешь отношение к участку на Васильевском, – ясно как божий день: там в списке участников сделки брат твой младший фигурирует. Да только мне это, в общем, даже и неинтересно. Мне другое интересно: кого ты, кий старый, подрядил разладить сделку между толстым Андрюшей и пижоном из Смольного? Кто такой шустрый в Пассаже подсуетился? Больно уж почерк знакомый, не старый ли мой приятель воротился в родные края? А у меня к нему серьезный разговор имеется: за пареньком небольшой должок остался, а долг, он, сам знаешь, платежом красен!

Аскольд снова пожал плечами:

– Говорю же – ничего не знаю об этом деле. То, что Паша, братец мой младший, хочет на Васильевском торговый центр строить со своими компаньонами, – это факт, это я знаю, а больше об этом деле ничего даже не слышал.

– Та-ак, – повторил Зарудный и глубоко вздохнул, – мне с детства внушали мысль, что старость нужно уважать… а почему, собственно? Если старик – настоящий козел и не понимает вежливого обращения, откуда же к нему уважение?

– Это ты называешь вежливым обращением? – выразительно огляделся Аскольд. – Когда твои орангутанги хватают пожилого человека на улице и чуть ли не в мешке волокут к тебе на расправу?

– А ты ничего другого и не заслужил. – Зарудный выпустил дым в потолок и снова усмехнулся: – Ты думаешь, что будешь сейчас меня своим героизмом поражать, разыгрывать здесь партизана на допросе? Тоже мне, Зоя Космодемьянская! Наука, знаешь ли, далеко вперед шагнула со времен твоей молодости. Я тебе один укол сделаю – и ты мне все моментально выложишь, и то, что знаешь, и даже то, чего не знаешь!

Он сделал знак своему подручному, и тот принес из соседней комнаты никелированную кювету, в которой лежали шприц и ампула с прозрачной жидкостью.

– Цени, – усмехнулся Зарудный, – шприц одноразовый, чтобы ты не думал, что я тебя СПИДом заразил!

Аскольд затравленно озирался, как попавший в ловушку зверь, но бритоголовые охранники Зарудного внимательно следили за каждым его движением. Отшатнувшись от приближающегося к нему со шприцем в руке Зарудного, старик потянулся к своей ноге и поднял брючину, но один из охранников молниеносно бросился к нему и заломил руку за спину. Тотчас же второй парень ощупал ногу Аскольда и вытащил приклеенный пластырем к ноге миниатюрный стилет.

Зарудный злобно посмотрел на охрану:

– Это так вы его обыскивали? Думаете, если старик – так безобидный божий одуванчик? Этот старик любому из вас еще что очков вперед даст! Ну-ка, придержите его!

Аскольд еще попробовал вырваться из железных рук охранника, но быстро затих, поняв бесполезность этого занятия. Зарудный задрал его рукав и вонзил иглу под кожу.

Бесцветная жидкость медленно вытекла из шприца. Лицо Аскольда заметно побледнело, на лбу выступили капельки пота, зрачки расширились. Он почувствовал вдруг непреодолимую потребность говорить. Пытаясь хоть до какой-то степени сохранить власть над своей речью, старик посыпал бильярдными терминами. Ему вдруг начало казаться, что он играет с Зарудным в бильярд и партия складывается очень неудачно.