Король и Шут - [15]

 - Я узнал недавно, все вы, как ни странно, —

 конюх хриплым голосом проговорил. —

 С моей бабою встречались втайне от меня,

 и поэтому всех вас собрал сегодня я!

 Ели мясо мужики, пивом запивали.

 О чём конюх говорил, они не понимали.

 Я за ней не уследил!

 В том моя вина!

 Но скажите,

 Правда, вкусная она?

 Ели мясо мужики, пивом запивали.

 О чём конюх говорил, они не понимали.

С чего началась драка — никто уже не сможет сказать, но она началась. Видимо, кто-то посмеялся над бедолагами, которым довелось отведать стряпни обезглавленного днем конюха, а может на то имелись другие причины. Так или иначе, таверна заходила ходуном. В разные стороны полетели посуда, лавки и некоторые посетители заведения. Громила Гаспар вышибал дух из драчунов, которые пытались на него напасть. Даже Прохор окунулся в бузу, раздавая зуботычины налево и направо, ловко уворачиваясь от ударов. Девки громко визжали, а трактирщик, в уме подсчитывая ущерб, схватился за голову. И лишь музыканты закатились смехом и продолжили играть заводную мелодию.

Драка продолжалась до тех пор, пока кто-то не выбрался на улицу и не привел гвардейцев. Те с трудом разняли дерущихся, а некоторых даже арестовали. Солдаты никого не отпустили по домам, пока посетители не скинулись и не оплатили ущерб, причиненный трактиру. Стоит отметить, что хозяин заведения значительно преувеличил сумму, но разбираться с ним ни у кого не было желания. Все хотели поскорее попасть домой, где их ждали кого жены, кого мужья, ну и теплая кровать…

Глава третья

Прохор проснулся с ужасной болью, голова буквально разрывалась на части. Хотя, проснулся — слишком сильно сказано, скорее, пришел в себя. Не открывая глаз, он ощупал себя и сделал вывод, что все-таки добрался до дома, ибо абсолютно гол и ему тепло. Он, конечно, мог быть ограбленным до нитки и брошенным в какой-нибудь подворотне в куче грязного тряпья, но в это верить не хотелось. Перебрал он вчера с придворными музыкантами хмельного вина. Гвардейцы их не тронули и не посадили в темницу: артистов из уважения к искусству, шута — из-за социального положения. А попросту — испугались гнева короля. Прохор потянулся до хруста костей и сладко зевнул.

— Ну и горазд ты дрыхнуть! — неожиданно прозвучал нежный женский голос, заставивший обладателя рыжих кудрей вскочить на ноги.

Шут начал судорожно рыскать по комнате в поисках своих вещей, но не преуспел. Комната вроде как знакомая, а в то же время и чужая. Тут он раньше никогда не бывал, а, может, и забредал, разве сейчас вспомнишь?! В голове стучат молоточки опасности.

«Куда меня нелегкая занесла?! — подумал Прохор, прикрываясь простыней и готовясь к худшему. — Сейчас выползет какая-нибудь каракатица, толстуха страшная… Позору не оберешься. Люди засмеют, если узнают! А король вообще со свету сживет своими ежедневными шуточками, проходили уже. И как меня угораздило? Не иначе, нарочно споили».

Кто-то находился за ширмой, делящей комнату пополам.

Шут выглянул окно: вокруг жилые дома и торговые лавки. Хорошо хоть до дворца недалеко, вон виднеется башня с часами. Тут Прохор обратил внимание на свои, что лежали на столе. Он схватил механизм и застегнул ремешок на запястье. Простынь упала на пол, и в этот момент раздались шаги. Рыжеволосый гуляка замер в оцепенении. За спиной раздавалось чье-то дыхание.

«Может, в окно выпрыгнуть? А если это ее муж? А у него карамультук заряженный… Да и куда без порток-то? Вот я попал в историю!»

— Завтрак готов, мой шалун.

У Прохора отлегло от сердца. Он облегченно вздохнул. Не муж, уже хорошо, но поворачиваться все равно боялся. Мало ли что, хоть голос и показался шуту знакомым. Он стал перебирать в уме всех знакомых дам. Не помогло, да и запутался. Некоторых посчитал дважды, кого-то вовсе не вспомнил.

«Была не была! — мысленно махнул рукой шут и повернулся».

— Тьфу ты! — сорвалось с его губ, и он опустился на кровать, схватившись левой рукой в области сердца. — Я чуть не помер со страху!

— Не думала, что ты кого-то боишься! — улыбнулась черноволосая Кристина, одетая в простое платье, в каких хаживали все женщины среднего достатка.

— Я думал, что меня, хмельного, к себе какая-нибудь старушенция затащила, или красотка, чей муж с ружьем ждет отмщения.

— Вовсе я не старуха, — надула она губы, — а что касается моего благоверного, то он сгинул уже как дней десять. Ни слуху, ни духу.

Кристина была женой сборщика трав, что находился в услужении у королевского лекаря. Министр промолчал о его пропаже либо сознательно, чтобы не усугублять своего положения, либо просто не знал.

— Как так?! — удивился Прохор, продолжая взглядом искать свои штаны.

— Да вот так! — Кристина присела на кровать. — Пошел в лес за травами и не вернулся. Лекарь его тоже не видел. Поговаривают, что в лесу опять волки завелись, может, они-то его и схарчили. Или в болоте утоп. Ты есть будешь?

— Мне бы одеться для начала, — кашлянул в кулак шут. Жена травника поднялась, зашла за ширму и кинула на кровать одежду своего давнего любовника, в которую он тут же облачился. Затем женщина поставила на стол поднос со снедью, и Прохор приступил к трапезе. — Кстати, я как раз уполномочен государем разобраться с похожим делом. Пропал не только твой муж, но еще и королевские сборщики ягод и грибов, и пасечник вместе с ними. Не переживай, найдется. Небось, встретились где-нибудь да ужрались хмельного…