Король и Шут. Между Купчино и Ржевкой… - [19]

В Москву приехали раным-рано и в 7 утра уже были у клуба. Почему-то нам казалось, что раз мы у них сегодня играем, то нас там должны обязательно ждать. Никто нас, конечно, не ждал, и мы прямо в клубе устроились спать на стульях, ибо устали. Проснулись и отправились гулять в окрестностях метро «Сокол». Денег не было вообще. И тут нас выручил Рябчик, точнее, его папа. В те выходные как раз происходил какой-то очередной обмен денег, а папа дал Рябчику купюру, которая в магазинах уже не действовала, но ее можно было разменять в сберкассе. Отстояв многочасовую очередь, мы и разжились деньгами. Отправились в пельменную, съели пельменей с бульоном и стали обладателями нескольких банок пива. Жизнь налаживалась.

В клубе «Секстон», где мы собирались играть, было мило, стильненько и богато. К вечеру туда понаехала куча байкеров, каких-то телок в коже и просто небедной молодежи. Сначала перед сценой стояло человек 20–30, а остальные бухали в зале. Мы вышли на сцену, постепенно расслабились, разыгрались и разогрели народ. Кто-то вылез танцевать к сцене (и даже на сцену), кто-то старался петь с нами (слов никто не знал), кто-то просто стоял, разинув рот. Короче, всем понравилось. Потом был перерыв, и мы снова играли.

А после нам предложили выступить еще и на следующий день. Было много веселья. У меня в голове осталась только музыка. Не помню, где мы ночевали, только утром, уставшие и замученные, добрались до вокзала и сумели купить обратные билеты только на вечер. Силы иссякли, и мы ровным рядом в обнимку с гитарами полегли спать прямо на полу у дверей из кассового зала в зал ожидания.

Фестиваль в Манеже, июнь 1995 года. Фото А. Настальская

Для полноты картины давайте послушаем, что может вспомнить по этому поводу Леша Горшенев, наш барабанщик в те веселые два года.

Леша. Выехали мы абсолютно неподготовленными к гастролям, абсолютно не понимающими, о чем идет речь, лично я выехал без каких-либо приспособлений для игры на барабанах – без тарелок, без рабочего барабана, без педали для бочки. Люди московские, глядя на меня, вообще не отлуплялись, че я сюда приехал (смеется), для них это было, знаешь, типа «у барабанщика должно было быть с собой все, вплоть до железа, а ты как лузер. Как ты вообще здесь оказался?». Ходили, разводили руками, обещали найти, нереально удивлялись… На сегодняшний день это естественно – иметь все свое, да и тогда было в порядке вещей, но не у меня. Я вообще хаотично попал в группу. Самоучка, самоделкин. Кроме того, мы выехали вообще все без денег, вообще категорически у нас ни у кого не было ни рубля.

Балу. Да, деньги были не предусмотрены.

Леша. Это была наша первая поездка. Когда дело дошло до обеда, оказалось, что обед клуб зажал, и что мы в свободном полете, и тут оказалось, что у Димы Васильева, нашего первого администратора, есть какие-то маленькие деньги, и мы с ним сходили на мини-рынок возле метро, купили черный хлеб, кусок сала и зеленый лук. Это вот реальная история. Это был обед для всей группы. После этого начался концерт, и этот концерт поразил всех тех, кто отвечал за музыку в том клубе, потому как слушателей особо не было, в основном работники клуба и байкеры, и поразил так сильно, что они нам предложили еще и второй концерт сыграть. И уже на второй день нашего выступления клуб с большой щедростью выделил нам две больших тарелки с бутербродами. Помнишь?

Балу. Да-да, точно, вспомнил!

Леша. Играли абсолютно за бесплатно. Вот этот случай я запомнил на всю жизнь: что в столице мы ели черный хлеб, сало и зеленый лук и не ворчали. И это было как бы в порядке вещей, т. е. не было такого «ну ни хера, охерели!», понимаешь?

Балу. Еда не была в списке необходимых вещей.

Леша. Ну да, это такое было отношение, знаешь, типа «ну поели и поели, а нет – так нет, хрен с ним». Еще я помню, как среди пришедших нарисовались слушатели в малиновых пиджаках, и между ними произошла ссора, или между этими ковбоями мотоциклетными. Помню, мы с Андрюхой вышли в туалет, а там раковина разбита и все в кровище, и мы такие стоим в туалете и думаем: вот это прикольно вообще, вот это деятельность клубная! Так че еще было-то?! Еще мне понравилось – я вместо бочки играл в том! Это тоже забавно.

Балу. А ведь точно, блин! И звук потом еще на записи такой легкий был! Вот я не помню, ты ногой играл или палочкой?

Леша. Палочкой! Ну как, ногой-то? Мне москвичи нашли «рабочий» барабан, хай-хэт. Педаль – дело серьезное и никто не дал на пользование. Палочкой играл в том, как будто это была бочка. Умудрялся какими-то еще вариантами играть в тарелку, в крэш. У меня один был крэш, мне его дали, (смеется).

Балу. Цирковой какой-то прям вариант.

Леша. Да ваще! Цирковой номер, да-да (смеется). Забавно!

Балу. Ты ж с нами два года почти играл?

Леша. Да, но вот еще гастролей-то я уже не помню, по-моему, их больше и не было в это время.

Перед поездкой в Москву я попросил у мамы денег и купил две кассеты «Сони», на которые мы и записали эти концерты. Позже эта запись стала одной из самых популярных среди наших поклонников. Где эти кассеты, сейчас сказать трудно, но, возможно, они еще всплывут. По-моему, одну взял послушать мой приятель Юрка Кулаков, а вторую Горшок, по его словам, отдал Сергею Фирсову для отправки в Лондон.