Гэвин лежал в кресле — тощий, пожелтевший призрак. Глаза его горели, как осколки агата с черными блестящими точками посередине. Костлявые, как у скелета, пальцы свисали до самого пола. У камина стоял доктор Воль. Увидев Клейтона, он сузил глаза, потом перевел взгляд на Гэвина. Тот закудахтал, как старуха.
Было что-то нелепое в этих двух людях, что-то уродливое и смешное. Клейтон прошел на середину комнаты и остановился между ними.
— Я вернулся. Не насовсем, а чтоб увидеть тебя и предупредить.
— Не трудись, — сказал доктор. — Я специально прискакал сюда, чтобы предупредить его. Все без толку. С тем же успехом я мог сидеть дома, в тепле.
Гэвин продолжал тихонько посмеиваться, кивая головой, но постепенно начинал осознавать, что это действительно Клейтон.
— Ты вернулся…
— Да. Мы с Лестером приехали в город из нижней долины. Мы искали его сына, Кэбота… Они все в городе, но на рассвете будут здесь.
Глаза Гэвина блеснули. Он снова пробормотал:
— Ты вернулся…
Клейтон повернулся к доктору Волю.
— Он понимает, что они хотят сделать? Вы ему говорили?
— Я все ему объяснил. Ему надо садиться в седло и скакать отсюда.
— Куда он поедет?
— Никуда не поедет — он хочет остаться здесь. Говорит, что не уедет с ранчо. Если они заявятся — он их встретит.
— Не может он их встретить, их слишком много. Ему надо уезжать.
Воль презрительно усмехнулся.
— Говори с ним сам. Он никуда не поедет. Он упрямый старик.
Снова глаза Гэвина сверкнули, голова медленно повернулась, как на шарнире. Кожа так обтягивала острые кости лица, что, казалось, готова была вот-вот лопнуть, а под подбородком она протянулась вертикальными складками.
— Да, я старый и упрямый, — спокойно сказал он, — и никто на свете не будет указывать, что мне делать. Пусть приходят эти шакалы. Посмотрим, какого цвета кровь у шакалов.
— Это будет твоя кровь, — нахмурился Воль. — Старик, что ты хочешь доказать? Вот твой сын, он вернулся Бог знает через сколько лет, чтобы сказать тебе то же самое, что и я говорю. Уезжай с ним. Когда все закончится — вернешься.
Гэвин впервые взглянул на Клейтона и поднял от удивления брови.
— Ты что здесь делаешь? — требовательным голосом спросил он.
— Поехали со мной, — сказал Клейтон. — Я знаю одно место здесь, в долине, где можно спрятаться на время.
— Не собираюсь я нигде прятаться. Я остаюсь здесь. Это они тебя подослали?
— Они дали мне приехать сюда потому, что не смогли остановить. Ты прав: они шакалы и трусы. Но они прийдут всей толпой и будут подталкивать друг друга в спину.
Гэвин презрительно захохотал.
— Так значит, ты приехал, чтобы спасти мне шкуру. А с чего ты взял, что я хочу ее спасать?
— Вот видишь, — сказал Воль, — он хочет здесь умереть. Ну, что ж, наверное, это его право. — Он вздохнул. — Твоя жена у меня. Передать ей что-нибудь?
— Скажи ей… — начал Гэвин со свирепым видом и осекся. — Скажи ей, что мне нечего ей сказать напоследок. Скажи ей просто… нет, — пробормотал он, — ничего не говори.
— Я сделал все, что мог, — доктор положил руку Клейтону на плечо и заглянул ему в лицо снизу вверх. — Пойдем, Клей.
Клейтон покачал головой.
— Нет, я задержусь немного.
— Нельзя тебе задерживаться. Шакалы не станут разбираться.
— Я должен остаться.
— Это бесполезно, — сказал Воль нетерпеливо. — Ты что, не видишь, он хочет умереть здесь?
Все это время Гэвин молча пялился на них, будто не понимая, о чем они говорят. Потом на лице его заиграла какая-то странная мягкая улыбка, обнажив желтые зубы и испещрив кожу возле глаз паутиной то их морщинок. Но взгляд был все так же устремлен в пустоту.
— О чем ты думаешь, парень? — настаивал Воль. — Тебе что, жизнь не дорога?
Клейтон улыбнулся.
— Вы всегда были умным человеком, доктор. Вы же вроде всегда все понимали. Неужели сейчас вам не понятно?
— Я понимаю одно: с тех пор, как я сюда приехал, ты, единственный из всех, совершил разумный поступок — когда уехал отсюда. До меня доходили разговоры, где ты, что ты, чем занимаешься. И я радовался за тебя — тебе хватило мужества уйти, другим — не хватало. Так найди же в себе мужество сейчас, уходи отсюда!
— Вот этого я как раз и не могу сделать. Я должен поговорить с ним.
— С ним? — Воль кричал, не обращая внимания на Гэвина. — Не с ним ты будешь говорить, а с толпой маньяков, жаждущих крови. Ты молодой и сильный парень, Клей, не то, что я, калека. Хватай его и тащи отсюда, привяжи к лошади веревкой и скачи во весь дух, увези его куда-нибудь подальше, где он сможет помереть в мире и покое — если он хоть что-нибудь для тебя значит.
— Тащить меня? — вдруг проговорил Гэвин. — Черта с два! Он может оставаться или уходить, мне наплевать, но меня из этого дома он не вытащит. И ты, Воль, уходи. Ты сделал все, что мог.
Доктор взял с каминной полки свою черную шляпу и нахлобучил на голову.
— Вот что, Гэвин, я вам скажу. Вы получите завтра все, что заслужили. Вы убийца — вы убивали людей, не моргнув глазом, вы убивали бы и дальше, если б могли. Я презираю вас. Я пришел только затем, чтобы спасти жизни людей, — тех в кого вы завтра утром будете стрелять. Может быть, они дураки и шакалы, но все же они не так порочны, как вы.
