Король без королевства. Людовик XVIII и французские роялисты в 1794 - 1799 гг. - [22]
Принято считать, что в основе этого соперничества лежало стремление графа Прованского занять место Людовика XVI. Как писала Мария-Антуанетта, «в его сердце больше любви к себе, нежели привязанности к старшему брату и, без сомнения, ко мне. Всю жизнь он страдал от того, что не родился господином»>{220}. Рассуждений на эту тему достаточно и у современников>{221}, и у историков>{222}. Другое дело, что реальных свидетельств такого соперничества сохранилось немного, и их все чрезвычайно сложно проверить.
Пожалуй, единственная сфера, где конфликт интересов явно чувствовался, это отношение Месье к детям королевской четы. Из письма Густаву III во время первой беременности королевы видно, до какой степени граф Прованский расстроен этим событием>{223}. Очевидно, что отсутствие потомства у Людовика XVI и Марии-Антуанетты укрепляло положение Месье и внушало ему надежды на трон. Первым ребёнком короля и королевы стала родившаяся в декабре 1778 г. девочка. В частном письме граф Прованский признавался, что испытал при этом определённое облегчение, тем более что прогнозы на благополучное разрешение королевы от бремени второй раз были не столь радужными>{224}.
Принято считать, что отныне заботой графа Прованского становится поиск доказательств того, что отец детей — не его брат, и внушение сомнений на сей счёт придворным и общественному мнению>{225}. Один из современников не преминул отметить, что, когда в январе 1779 г. дочь королевской четы крестили и Месье держал ребёнка на руках, представляя короля Испании, Главный раздатчик милостыни спросил принца, какое имя следует дать девочке. «Но с этого ли нужно начинать? — ответил граф Прованский. — Согласно обряду, сперва нужно узнать, кто её отец и мать». Ему возразили, что это предусмотрено для случаев, когда родители не известны, а это явно не та ситуация. Однако Месье не удовлетворился ответом и спросил мнения присутствующего на церемонии кюре Нотр-Дам. Кюре подтвердил правоту принца, но ответил, что в данном конкретном случае он на стороне Главного раздатчика милостыни. Присутствовавшие на церемонии придворные захихикали, ещё более подчёркивая пикантность ситуации>{226}.
После рождения осенью 1781 г. мальчика, получившего титул Дофина, граф Прованский перестаёт быть наследником престола. Впрочем, в рассказах о его отношении к этому событию чрезвычайно сложно отличить правду от вымысла. Так, в историографии на протяжении уже двух столетий муссируется устойчивый слух о том, что якобы граф Прованский то ли добился от пэров Франции подписания специального протеста против того, чтобы дети короля считались законными>{227}, то ли даже умудрился собрать документы, доказывающие адюльтер королевы, и хотел представить их на рассмотрение Ассамблеи нотаблей при посредничестве одного из пэров; это событие относят то ли к 1787 г.>{228}, то ли к 1789 г.>{229}
По всей видимости, эта история восходит к публикации в Moniteur>{230} документа, подписанного бывшим депутатом Генеральных штатов и Конвента П. Т. Дюран-Майяном>{231}. Человек весьма влиятельный, осведомлённый и пользовавшийся немалым авторитетом среди людей «умеренных», 21 брюмера VI года (11 ноября 1797 г.) он был арестован по обвинению в связях с роялистами, его бумаги оказались захвачены полицией и одну из них решили опубликовать. О графе Прованском там говорилось:
Мало кто знает, что ему принадлежат бумаги, сданные на хранение в парижский парламент во время Ассамблеи нотаблей герцогом Фиц-Джеймсом>{232} от имени герцогов и пэров королевства. Эти лживые бумаги были придуманы на тайном сборище для того, чтобы лишить детей короля наследства их отца. Корона должна была перейти к детям графа д’Артуа. Герцог Орлеанский был сторонником этого проекта, от которого затем отказался под влиянием Лондонского кабинета. Лафайет был также замешан в этом заговоре, но лишь для того, чтобы замаскировать собственный.
В этом тексте содержится немало и иных открытий, например говорится о том, что все члены парламента, которые знали о бумагах, были гильотинированы. Добиться этого было просто, поскольку Робеспьера окружали агенты графа Прованского, указывавшие на людей, которых они опасались, и те отправлялись на гильотину. Одновременно публикация появилась и в ряде других изданий
