Король без королевства. Людовик XVIII и французские роялисты в 1794 - 1799 гг. - [16]
«Королева, — писал Мирабо в другом письме, — относится к Месье как к цыплёнку, которого ей нравится гладить через прутья решётки клетки, но она опасается выпускать его на волю, а он позволяет так к себе относиться»>{150}. Небезынтересно, что Л. Блан цитирует другое письмо Мирабо — из вторых рук, но источнику он полностью доверяет, — в котором тот якобы пишет, обращаясь к графу Прованскому:
Умоляю, умоляю вас, умерьте ваше нетерпение, которое погубит всё. Именно потому, что вы от рождения поставлены так близко к престолу, вам трудно переступить отделяющую вас от него единственную ступень. Мы живём не на Востоке и не в России, чтобы относиться к вещам так легко… Во Франции народ не подчинился бы революции сераля>{151}.
Так или иначе, ни получить место в Совете, ни «объединить короля и революцию» графу Прованскому не удалось. Он по-прежнему пользовался популярностью у парижан, но с падением авторитета монархии его шансы взнуздать Революцию таяли на глазах. В феврале 1791 г. были задержаны попытавшиеся покинуть Париж две тётушки короля — мадам Аделаида и мадам Виктория. Как писал впоследствии сам Людовик XVIII, события 1791 г. «заставили меня поверить, что у меня нет реального выбора, кроме как между изменой и мученичеством: первое внушало мне ужас, и я не чувствовал большого призвания ко второму»>{152}. Наконец был найдет третий путь: бегство за границу.
Граф Прованский покидает Париж в один день с королевской семьёй, но, в отличие от неё, благополучно пересекает границу: граф д’Аварэ>{153}, которому было поручено подготовить отъезд, не сделал ни единой ошибки, и всё удалось сохранить в тайне. О том, что Месье нет в Люксембургском дворце, где он тогда проживал, не знал даже его камердинер. Оказавшись за пределами страны, принц сразу же воссоединился с братом, графом д’Артуа, покинувшим Францию после 14 июля, и поселился в замке Шёйнборнлуст (Schonbornslust) под Кобленцем, предоставленном ему электором Трира>{154}.
10 сентября 1791 г. графы Прованский и д’Артуа предают гласности объёмный документ, в котором они обращаются к Людовику XVI с просьбой не подписывать новую Конституцию, «которую отвергает его сердце, которая идёт вразрез с его собственными интересами и интересами его народа, а также с обязанностями короля»>{155}. Это обращение, по сути, представляет собой подробный и конкретный манифест, расставлявший все точки над і в том, как видят сложившуюся ситуацию братья короля. В нём, среди прочего, были и такие слова:
Не беспокойтесь о своей безопасности, мы существуем лишь для того, чтобы служить вам, мы с усердием работаем над этим, и всё идёт отлично; даже наши враги слишком заинтересованы в вашем сохранении, чтобы совершить бессмысленное преступление, которое приведёт их к гибели.
Впоследствии эта записка будет фигурировать на процессе Людовика XVI; король тогда сделает всё, чтобы дезавуировать своих братьев>{156}. 11 сентября к этому посланию присоединились>{157} принц Конде, герцог де Бурбон и герцог Энгиенский.
Вскоре Людовик XVI направил принцам официальный ответ>{158}, в котором отмечал, что народ терпел лишения только в ожидании Конституции, которую едва ли уместно менять сразу после её принятия. Монарх отметал обвинения в развязывании войны против собственного королевства и прямо говорил о том, что братья ставят его в очень двусмысленное положение.
Таким образом, складывалась совершенно беспрецедентная (впрочем, как и сама Революция) ситуация, когда король с королевой находились на свободе de jure, но были лишены её de facto. В этих условиях королевская семья официально не забывала подчёркивать, что все её действия и решения сугубо добровольны и одновременно в тайной переписке не раз давала понять, что это не так. В этих условиях логично было бы, чтобы принцы, чьи руки не были связаны, действовали от имени короля. Однако логика плохо уживалась с конкретным политическим раскладом: отношения монарха с братьями были далеки от идеальных; Людовик XVI абсолютно не был уверен в своей готовности одобрить идеи принцев, тем более что любая их активность лишь оттеняла его собственную слабость; по требованию революционных властей королю не раз приходилось дезавуировать действия родственников; в окружении принцев на первых ролях нередко находились люди, Людовику лично неприятные, и наоборот.
К тому же был совершенно не понятен юридический статус принцев. В традициях французской монархии было назначение регента или наместника королевства на то время, пока государь не может править. А. Ф. Бертран де Мольвиль, бывший в 1791–1792 гг. морским министром и до последнего поддерживавший королевскую семью, рассказывает в своих мемуарах, что в 1789 г. король вручил барону де Бретёю>{159} (Breteuil) полномочия вести от его имени переговоры с иностранными державами, а графу Прованскому — документ, назначавший его наместником королевства на случай, если Людовик XVI не сможет исполнять свои обязанности. Когда кризис миновал, Месье вернул ему эту бумагу. После неудачного бегства в Варенн, Людовик XVI поручил Х.А. фон Ферзену снова передать графу Прованскому соответствующие полномочия
