Король бьет даму - [7]

– Вообще-то было бы неплохо, – согласился Крячко, – но лично я ограничился бы сплит-системой, современным мощным компьютером с Интернетом и новыми унитазами! А то в наш туалет зайти страшно. Позор главка! Хоть горшок с собой из дома приноси!

– Насчет унитазов ничего сказать не могу, – осторожно покачал головой Орлов, – а Интернет тебе будет.

– И сплит-система? – тут же уточнил Крячко.

– Подумаем, – уклончиво ответил Орлов.

– Не боись, Станислав! – насмешливо бросил Гуров. – Разве ты не знаешь, что спонсорская помощь обычно делается напоказ? Так что, думаю, что как раз насчет унитазов можно не волноваться, их и заменят в первую очередь! Поскольку туалет – место общественное. А вот твой Интернет и сплит-систему в твоем кабинете никто не оценит, так что придется тебе потерпеть.

– Я и так всю жизнь терплю, – вздохнул Крячко.

– Не грусти, – похлопал его по плечу Гуров и перевел взгляд на Орлова: – Это все, что ты хотел нам сказать?

– А что, мало?

– Сложно сказать, поскольку пока одни слова. К тому же никакой конкретики. Вот когда этот Амосов реально что-то сделает, тогда видно будет. А пока мы пойдем. Работать.

Судя по виду Крячко, он с удовольствием посидел бы еще в кабинете Орлова, но Гуров уже тянул его за рукав. Пришлось подняться и следовать за ним. Однако у дверей Станислав все же не утерпел и обернулся:

– Имей в виду – первый компьютер мой! – предупредил он Орлова и вышел в коридор.

Дана сидела в своей комнате на подоконнике раскрытого настежь окна и бесцельно смотрела вдаль. Настроение у нее сегодня было задумчивым и даже меланхоличным. Впрочем, в последнее время ее можно было часто застать в таком состоянии. Дана и сама до конца не могла сказать, что являлось тому причиной, чувствовала только, что в ее привычной жизни, продолжавшейся двадцать три года, наступают серьезные изменения. Да и в ней самой, Дане. Например, она ощущала, что у нее вдруг появилось безразличие к тому, что было интересно еще совсем недавно – к учебе, работе, друзьям…

А ведь она сама просила отца ее трудоустроить еще до того, как закончила институт. Отец не отказал, хотя и был несколько удивлен такой просьбой. Но в конце концов одобрил и взял Дану к себе в одну из фирм. Пока что помощником главного бухгалтера, но Дана и этому была рада. Она обладала весьма деятельной натурой, и ей не нравилось сидеть дома и мучиться от скуки, а хотелось все свободное время проводить с пользой. Такой она родилась, никто специально не вырабатывал в ней этих черт. Сколько Дана себя помнила, никто особо не напирал на то, что она должна сама прокладывать себе дорогу в жизни.

В семье всегда царил хороший достаток, по крайней мере, Дане хватало того обеспечения, что выделял отец. Было ощущение стабильности и покоя, финансового благополучия, и Дана чувствовала, что вряд ли когда-нибудь положение сильно пошатнется. Тем не менее она стремилась учиться и работать. Не для того чтобы в поте лица зарабатывать хлеб насущный, а потому что ей было интересно. Ей так хотелось.

Институт, правда, закончила не с красным дипломом, но не по причине нехватки способностей, а опять же из-за отсутствия стимула. То есть то, что было интересно, схватывалось на лету, повторялось и изучалось дома, сдавалось на «отлично» и надолго оставалось в голове. То, что интереса не вызывало, – лишь наспех прочитывалось, кое-как запоминалось и забывалось сразу же после экзамена. В памяти сохранялось лишь то, что действительно было полезно и могло пригодиться Дане в дальнейшей практической жизни.

На работе в фирме отца все сразу пошло на удивление быстро и гладко. Собственно, удивляло это только опытных сотрудников и отца, сама же Дана была уверена, что все будет в порядке. Отец, видя не мнимые, а самые что ни на есть реальные успехи дочери, стал поглядывать на нее так, словно совершил некое открытие. Он вдруг понял, что, пропадая на работе с утра до вечера, уделял дочери совсем мало внимания и многое в ней прошло мимо него. А Дана, оказывается, давно уже выросла и являет собой вполне сложившуюся самостоятельную личность. Не совсем такую, какой он себе ее представлял. Во взгляде отца, его интонациях и жестах Дана стала замечать уважение и чувствовала гордость.

Она говорила себе, что докажет, на что способна. Кому именно докажет, она и сама толком не знала, поскольку никто не требовал от нее никаких доказательств. Но не потому, что принимали и любили и без демонстрации успехов. Ее просто не замечали, во всяком случае, так ей казалось. Отец с головой был погружен в бизнес и считал, что заниматься воспитанием дочери – обязанность матери, а он обеспечивает их обеих – это его функция. Мать поступила проще и, как она считала, прогрессивнее: наняла няню и педагогов еще до того, как Дана пошла в школу. В детский сад ее, разумеется, не отдавали, и она постигала основы знаний дома. Возможно, что-то положительное в этом и было, поскольку впоследствии учеба и впрямь давалась ей легко. Более того, Дана поняла, что ей нравится учиться.

Окончив институт, Дана не удовлетворилась этим и пошла на юридические курсы, планируя получить еще и второе высшее образование. Нехватку родительского внимания она компенсировала похвалой и оценками преподавателей. Она словно хотела переплюнуть саму себя, постоянно загружаясь новыми увлечениями. Коньки, плавание, танец живота – все перепробовала. Как она сама говорила, ее угнетает сидение дома без дела. Мать недоуменно пожимала плечами: «Так и в гроб себя вогнать можно!»