Король англосаксов - [116]

Только что Тостиг проговорил эти слова, как к нему явился слуга с докладом, что прибыл гонец из Англии.

– Веди его сюда! Я хочу его видеть, – скомандовал Тостиг.

Через несколько минут слуга ввел гонца: это был англо-датчанин:

– Вижу по твоему лицу, что ты привез дурные вести… говори скорее! закричал нетерпеливый Тостиг, обращаясь к гонцу.

– Король Эдуард умер! – проговорил гонец.

– Умер, а кто наследовал ему?

– Твой брат Гарольд: теперь он уже коронован. Граф бледнел и краснел. В нем заговорила зависть, униженная гордость и злоба, но над ними взяло верх сознание, что он стал братом короля. Эта мысль поборола все гадкие ощущения, вызванные вестью об избрании Гарольда.

– Теперь мы уже не будем жить более из милости, хотя бы и у отца, заметила радостно Роза. – А так как Гарольд холост, то жена твоя, Тостиг, будет иметь такой же великолепный штат, как Матильда норманнская.

– Да, надеюсь, что так, – ответил граф мрачно. – Что с тобой, гонец? Зачем ты отрицательно качаешь головой?

– Мало вероятности, чтобы надежды графини исполнились или чтобы ты получил обратно свое графство: за несколько недель до коронации брат твой Гарольд женился на Альдите, сестре твоих соперников. Этот союз отнял у тебя навсегда Нортумбрию.

Граф отшатнулся и стоял несколько минут как пораженный громом. Прекрасные черты его лица исказились от злобы, он бешено топнул ногой, произнес страшное проклятие и, отпустив гонца высокомерным движением руки, начал ходить из угла в угол.

Роза, достойная сестра надменной Матильды, все больше и больше разжигала злобу Тостига на Гарольда, который своим браком на Альдите как будто желал доказать, что брату нечего надеяться на возвращение ему Нортумбрии. Вполне естественно, это вывело мстительного Тостига из себя. Если бы даже он вернулся в Англию и помирился с братом, то Моркар и Эдвин, вошедшие теперь в родство с Гарольдом, не допустили бы возврата ему графства.

Между тем как он большими шагами ходил взад и вперед по комнате, скрежеща зубами и отыскивая способ мщения, Роза проговорила, как будто про себя:

– Если бы герцог Вильгельм наследовал престол, на что он имел право, то моя сестра была бы королевой, а ты имел бы более справедливого брата, нежели Гарольд. Вильгельм поддерживает своих баронов мечом и панцирем и предает мятежников огню и виселице.

– А! – сказал пылко Тостиг. – Ты указала мне блистательный исход. Бери, Роза, скорее пергамент и перо и пиши обо всем твоей сестре Матильде. Через час я уже буду на пути ко двору норманнского героя.

Глава V

Герцог находился в руврейском парке и, окруженный своими рыцарями и баронами, пробовал несколько только что усовершенствованных им стрел. Он весело смеялся и разговаривал, пока оруженосцы привязывали к столбу живую птицу.

– Par Dieu! – воскликнул он. – Конан бретонский и Филипп французский настолько нелюбезны, что оставляют нас в покое, и я уже начинаю думать, что моим стрелам не будет другой цели, кроме этой несчастной птицы.

В эту минуту захрустели ветви, послышался топот коня, и на лужайку, где стоял герцог, выехал всадник, скакавший во весь опор.

– Отважный! – крикнул ему Вильгельм. – Как ты смеешь являться ко мне без позволения?

Всадник подскакал прямо к Вильгельму и одним прыжком очутился на земле. Он был одет роскошнее герцога, но весь в пыли. Не преклоняя колен, не снимая даже берета, он сильной рукой схватил изумленного Вильгельма и оттащил его в сторону.

– Ты знаешь меня Вильгельм? – начал он. – Конечно, я не явился бы к тебе таким небрежно одетым, каким ты сейчас видишь меня, если б я не принес тебе надежды на корону.

– Здравствуй, храбрый Тостиг! – ответил герцог, все еще не оправившийся от этой неожиданности. – Вижу по твоим словам и улыбке, что ты хочешь сообщить мне много хорошего.

– Эдуард Исповедник почил вечным сном, а Гарольд стал английским королем.

– Король?!.. Англия!.. Гарольд! – бормотал бессознательно Вильгельм. Если Эдуард умер… то Англия моя!.. Гарольд поклялся мне… все мои бароны и рыцари слышали его клятву.

– Да, я слышал об этом от графа Балдуина, но могу дать тебе слово воина и саксонца, что никогда Гарольд не уступит норманну ни одного вершка английской земли.

Вильгельм задрожал от сильного волнения. Он был почти не в силах устоять на ногах и прислонился к дереву.

Рыцари и бароны перешептывались между собой и поглядывали с тревогой в ту сторону, где герцог так долго разговаривал с ново прибывшим, в котором некоторые уже узнали Тостига.

Продолжая беседовать с озабоченным видом, зятья подошли незаметно к придворным. Вильгельм приказал де-Танкарвилю проводить Тостига в Руан, башни которого виднелись из-за леса.

– Отдохни и подкрепи свои силы, дорогой брат, – обратился потом герцог к гостю. – Повидайся с Матильдой, а я не заставлю себя долго ждать.

Граф сел на коня и, милостиво поклонившись придворным, скрылся из вида.

Вильгельм сел на траву и глубоко задумался, потом проговорил: «Будет сегодня веселиться!» Встал и пошел один в чащу парка. Верный Фиц-Осборн, заметив его уныние, последовал за ним. Герцог дошел до берега Сены, где стояла его лодка, вошел в нее и сел на скамейку, не обращая внимания на барона, который молча последовал его примеру.