Коробка в форме сердца - [52]

– Я МЕРТВ, – гудел прибор, подпрыгивая на столешнице, как дешевая заводная игрушка. Старик неловко схватил приборчик, но и из-под дрожащих пальцев неслась электрическая речь: – ТЫ УМРЕШЬ. МЫ ВМЕСТЕ УПАДЕМ В ПРОПАСТЬ СМЕРТИ.

– Чего это он? – спросила толстуха. – Опять ловит какое-то радио?

Старик качнул головой: не знаю. Его взгляд переместился с громкоговорителя, лежавшего в его ладони, на Джуда. Линзы очков комично увеличивали удивленные глаза. Старик вытянул руку вперед, будто предлагая прибор Джуду. Маленький механизм не унимался:

– ТЫ УБЬЕШЬ ЕЕ УБЬЕШЬ СЕБЯ УБЬЕШЬ СОБАК СОБАКИ НЕ СПАСУТ ТЕБЯ МЫ ПОЕДЕМ ВМЕСТЕ СЛУШАЙ СЛУШАЙ МОЙ ГОЛОС МЫ ПОМЧИМСЯ В НОЧИ ТЫ НЕ ВЛАДЕЕШЬ МНОЙ Я ВЛАДЕЮ ТОБОЙ. ТЕПЕРЬ Я ВЛАДЕЮ ТОБОЙ.

– Питер, – булькнула толстуха. Она говорила шепотом, но голос ее сорвался, и, когда она сумела выдохнуть, воздух вырвался из ее горла с шипением и свистом. – Выключи его.

Питер же сидел неподвижно и протягивал прибор Джуду, словно передавал телефонную трубку.

Все взоры снова обратились на Джуда. Комнату из конца в конец пересекали волны обеспокоенного шепота. Кое-кто из посетителей даже поднялся с места, не желая пропустить ни единой детали. Джуд тоже встал, пронзенный краткой мыслью: «Джорджия». Он пошел через холл к туалету. Но вид, открывшийся из большого окна холла, заставил его позабыть обо всем. На парковке перед закусочной, почти у самых дверей, стоял пикап покойного Крэддока. Мотор работал на холостом ходу, фары на бампере включены. За рулем никого.

Опомнившись, Джуд растолкал сгрудившихся вокруг него зевак и бросился к туалетам. Найдя табличку с фигуркой женщины, он толкнул дверь.

У одной из двух раковин стояла Джорджия. Она не обернулась, когда дверь стукнула о стену. Девушка не отрываясь смотрела на свое отражение в зеркале, но ее глаза не были сфокусированы. Такие неподвижные серьезные глаза бывают у ребенка, засыпающего в кресле перед телевизором.

Джорджия отвела сжатую в кулак больную руку назад и резко ударила ею по зеркалу. Изо всех сил, как только могла. В месте соприкосновения с кулаком стекло разбилось вдребезги, во все стороны побежали зигзаги трещин. Мгновением позже серебряные кинжалы зеркала с музыкальным перезвоном осыпались на раковину.

В ярде от Джорджии, возле раскладного пеленального столика, стояла невысокая светловолосая женщина с малышом на руках. Она прижала младенца к груди и завопила:

– О боже! О боже!

Джорджия тем временем схватила восьмидюймовый серебристый осколок – сияющий полумесяц – поднесла его к горлу и закинула голову, чтобы вонзить самодельное оружие в плоть. Джуд в шоке замер у двери, но усилием воли выдернул себя из этого состояния. Он поймал Джорджию за запястье, вывернул его, заломил руку назад, так что девушка вскрикнула и выпустила осколок. Зеркальный нож упал на белый кафель и разбился с красивым мелодичным звуком.

Джуд развернул Джорджию к себе и вновь вывернул ей руку, причиняя боль. Она застонала и сжала веки, из-под которых текли слезы, но позволила ему вывести себя из туалетной комнаты. Он не осознавал, почему делает ей, больно, под воздействием паники или от гнева. То ли он сердился на нее – за то, что ушла одна, то ли на себя – за то, что отпустил ее.

Покойник поджидал их у самого выхода из туалета. Джуд не заметил его и почти прошел мимо, когда вдруг холодная дрожь прокатилась по телу и засела в мгновенно ослабевших коленях. Крэддок приподнял черную шляпу, приветствуя Джуда.

Джорджия еле держалась на ногах. Джуд перехватил ее руку повыше и чуть не волоком потащил через зал закусочной. Толстая женщина и старик сидели за столом, склонившись друг к другу головами.

– …ЭТО НЕ РАДИО…

– Это те двое бродяг. Шутки свои дурацкие шутят.

– ЗАТКНИСЬ, ВОН ОНИ ИДУТ.

Остальные посетители старались не стоять у Джуда на пути и разбегались в стороны. Официантка, минуту назад назвавшая Джуда наркоторговцем, а Джорджию проституткой, стояла у стойки бара и что-то нашептывала администратору – невысокому мужчине с авторучками в кармане рубашки и печальными глазами бассет-хаунда. Заметив Джуда и Джорджию, официантка ткнула пальцем в их сторону.

Джуд на секунду остановился у столика, где сидел с Джорджией, чтобы бросить на скатерть пару десяток. Когда они проходили мимо бара, администратор поднял голову, посмотрел на них трагическим взглядом, но ничего не сказал. Официантка продолжала что-то бубнить ему на ухо.

– Джуд, – проговорила Джорджия, когда они миновали внутренние двери. – Мне больно.

Джуд разжал пальцы, сомкнутые у нее на предплечье, и увидел белые отметины на бледной коже. Позади осталась и внешняя пара дверей, и они с Джорджией очутились на улице. Мы в безопасности? – спросила девушка.

– Нет, – ответил Джуд. – Но скоро все будет в порядке. Привидение испытывает здоровый страх перед нашими псами.

Они быстро прошагали мимо пустого грузовичка Макдермотта. Окно пассажирской двери было опущено примерно на треть. Внутри работало радио. Передавали выступление одного из политиков правого крыла. Он тараторил без запинок и так самоуверенно, что почти сразу вызывал у слушателя раздражение.

– … испытываешь удовлетворение, когда постигаешь американские ценности. Испытываешь удовлетворение, когда на выборах побеждают правильные люди – даже если побежденная сторона утверждает, что выборы были несправедливыми. Такое же удовлетворение испытываешь, когда видишь, что все больше людей возвращаются к политике, основанной на старом добром христианском здравом смысле, – вещал хорошо поставленный голос. – Но знаешь ли ты, что принесет тебе еще большее удовлетворение? Если ты придушишь эту суку рядом с тобой. Задуши ее, а потом встань на дорогу перед этой машиной, ляг под нее, ляг и… – Они шли дальше, и голос уже не мог достать их.