Корнюшон и Рылейка. Под парусами - [2]

— Тётя Рылейка, помоги! Я здесь, на корабле! — но всё было зря: тётя его не слышала.

Он кричал долго, пока совсем не охрип. А когда пушинка исчезла из глаз, сел на рею и совсем уж было собрался заплакать, как услышал сзади ехидное покашливание. Корнюшон оглянулся и увидел сидящего возле мачты корабельного крыса. На нём были тельняшка, широкие матросские штаны, а в зубах дымилась трубка, в которой тлел зловещий красный огонёк.

— Хе-хе! Клянусь всеми тайфунами тропиков, на судне «заяц»!

Корнюшон, которого многочисленные передряги, что случались с ним за время путешествия, приучили никому не показывать страха, выпрямился и бесстрашно шмыгнул носом.

— Никакой я не заяц! Я человек!

Тут он некстати вспомнил, что его надёжная и острая, как бритва, шпага осталась на пушинке, и внутри у него ёкнуло. «Спокойно», — сказал он сам себе, вспоминая слова Рылейки: «Если тебе нечем обороняться, то единственное, что ты можешь предпринять в такой ситуации, — это сделать вид, что ничего не боишься». И он действительно сделал вид, что ничуть не боится.

Крыс хмыкнул и проворчал:

— Откуда ты, человек?

— Оттуда! — Корнюшон махнул головой куда-то в сторону.

Крыс не торопясь вынул изо рта трубку и показал ею в том же направлении, что и мальчик:

— Мы в Атлантическом океане. В той стороне юг. Значит, там находится Антарктида, приятель. Но я скорее дам сожрать себя каракатице, чем поверю, что ты прилетел из Антарктиды. Ведь там нет ничего, кроме снега, льдов и пингвинов. Ты не очень-то похож на пингвина.

— Да, конечно. А там что? — мальчик ткнул пальцем в противоположную сторону.

— Там Гренландия и Северный полюс.

— А там?

— Я смотрю, с географией у тебя полная беда. Там, на западе — Америка.

— Ну а там?

— На востоке? Европа.

— Вот. Я оттуда. Из России. Мы с тётей плыли, то есть летели оттуда. А потом я здесь… А она улетела… Я зацепился, хотел поближе… — принялся он сбивчиво объяснять.

Крыс молчал, внимательно глядя на мальчика.

— Ладно. Пойдём со мной, расскажешь обо всём по порядку: кто ты и откуда, — сказал он и начал спускаться вниз по мачте, цепляясь за дерево острыми когтями.

Корнюшон всё ещё немного боялся своего неожиданного собеседника, но снова оставаться одному ему совсем не хотелось. Он быстро свернул кольцом верёвку «кошки», накинул её на плечо и тоже полез вниз.

Они шли довольно долго, спускались по лестницам, обходили какие-то мешки и ящики, пока не оказались глубоко в трюме. Крыс остановился, Корнюшон, ничего не видевший в темноте, ткнулся в его спину. «Осторожней, пиранья тебя за нос», — послышался недовольный голос. Скрипнула дверь, и они куда-то вошли. Хозяин засветил фонарь, мальчик огляделся.

Они находились в маленькой каморке. Это было жилище настоящего морского волка: большой бочонок вместо стола и маленькие — вместо стульев, бухта каната в углу, карты островов и проливов, морское оружие на тёмных закопчённых стенах: кортики, абордажные сабли, крючья, пистолеты, кинжалы. Корнюшон присмотрелся к своему хозяину и обнаружил, что тот совсем седой, от усов до кончика хвоста. Заметив взгляд мальчика, тот хмыкнул:

— Да, парень, я немало пожил на этом свете, но, клянусь своей селезёнкой, меня ещё рано списывать на берег.

— А как вас зовут? — полюбопытствовал Корнюшон.

— Ахав. Зови меня Ахав, приятель.

Крыс взял со стола фонарь и поднёс его к висящему на стене барометру.

— Так, ну что ты нам скажешь, старый краб? — проворчал моряк прибору. — Ага. Ясно.

— Что ясно? — спросил Корнюшон.

— Что будет ясно, — ответил крыс.

— Как вы определяете?

— Эта штука называется барометр. Он меряет давление воздуха. И по тому, как оно меняется, может предсказывать погоду. Вот смотри.

Крыс посветил фонарём, и Корнюшон увидел, что круглый циферблат прибора разделён на части: «ясно», «пасмурно», «буря». Сейчас стрелка указывала на «ясно».

Ахав вернулся к столу, набил трубку и закурил.

— Ну давай, рассказывай, как тебя занесло сюда из России.

Корнюшон уселся на бухту каната и подробно описал свои приключения, начиная с самого отлёта из дома Рылейки и заканчивая попаданием на корабль.

— Недурно, мой мальчик, недурно, — высказался Ахав о его путешествиях.

Поскольку делать больше было нечего, Корнюшон прошёлся по каморке, рассматривая её убранство. Подержался за рукоятки шпаг и пистолетов. Повертел в руках большой медный компас. В тёмном углу на стенах обнаружилось с десяток старинных портретов. Изображены на них были люди и крысы. Смотрели и те и другие довольно сурово.

— Кто это?

Крыс взял подсвечник и подошёл к Корнюшону.

— Христофор Колумб, — осветил он изображение пожилого человека с высоким лбом. — Мой прапрапрапра… Сколько раз я сказал? Четыре? Значит ещё двенадцать раз «пра» сказать надо. Мой прапра… В общем мой далёкий прадед ходил на его «Санта- Марии». Видел, как Колумб открывал Америку. А вот это, — показал он портрет крысы в бескозырке, — старик Смоляной Бок, другой мой предок. Он был с русским капитаном Ушаковым во время военного похода в Средиземное море. Досталось тогда французам, ох и досталось!

Это сэр Фрэнсис Дрейк, пират, — осветил он другой портрет. — Совершил первое кругосветное путешествие. В честь него назвали пролив между Антарктидой и Южной Америкой. В трюме его «Золотой лани» грызли сухари и солонину мой прадед Полхвоста и прабабка Ведьма. Говорят, что кусок хвоста моему предку отрубил сам капитан Дрейк.