Корни ритуализма в церкви и масонстве - [15]

, «тем, кто побуждает спуститься в преисподнюю» (или Гадес), или его греческим вариантом – Мессией. Как было показано Норком, Иисус «никогда не был помазан ни как первосвященник, ни как царь», и поэтому его название «Мессия» не может быть выведено из данного еврейского эквивалента. И это еще менее вероятно, поскольку слово «помазанник», или «натертый маслом» в Гомеровской терминологии, – это хрис, χρις, и хрио, χριω, – оба они значат помазать тело маслом. (См. «Эзотерический характер Евангелий»).

Другой высший масон, автор «Источника Мер», суммирует всю эту imbroglio [путаницу] многих веков в нескольких словах, говоря:

«Фактически было два Мессии. Первый, побудивший себя спуститься в преисподнюю для спасения мира;[15] он был солнцем, лишенным своих золотых лучей и увенчанным затемняющими лучами (символизирующими эту утрату), как колючками. Второй был победоносным Мессией, восходящим на эту вершину небесного свода, персонифицированный как Лев из рода Иуды. В обоих случаях у него есть крест…»

В амбарвалиях, празднованиях в честь Цереры, арваль (помощник верховного жреца), облаченный во все белое, клал на гостию (груду жертвоприношений) пшеничную лепешку и вино с водой, совершал возлияния и давал испить другим. Жертвоприношения делались тогда верховным жрецом. Это символизировало собой три царства природы – пшеничная лепешка (растительное царство), жертвенная чаша, или потир (минеральное), и мантия (похожее на шарф облачение) иерофанта, конец которой он обматывал вокруг кубка с жертвенным вином. Это облачение изготовлялось из чистой белой кожи ягненка.

Современный священник повторяет жест за жестом действия языческого жреца. Он поднимает хлеб и предлагает его для освящения; благословляет воду, которую следует налить в потир, и затем наливают туда вино, окуривает благовониями алтарь, и т. д., и т. д., и, входя в алтарь, умывает руки, говоря: «Я умываю свои руки среди НЕВИННЫХ и обхожу твой алтарь, о, Господь». Он делает это, потому что древний языческий жрец делал то же самое, говоря: «Я умываю (святой водой) свои руки среди НЕВИННЫХ (полностью посвященных братьев) и обхожу твой алтарь, о, великая Богиня (Церера)». Трижды обходил верховный жрец вокруг алтаря, осыпанного подношениями, неся высоко над своей головой сосуд, покрытый концом своей снежно-белой мантии из ягнячьей кожи…

Священное облачение, одеваемое папой, мантия, «имеет форму шарфа, изготовленного из белой шерсти, расшитого малиновыми крестами». В греческой церкви священник покрывает потир концом мантии, перекинутой через его плечо.

Верховный жрец древности трижды повторял в ходе божественных служб свои «O, redemptor mundi» [О, Спаситель мира] Аполлону, «Солнцу», свои «mater Salvatoris» [мать-Заступница] – Церере, земле, свой Virgo partitura – Богине Деве, и т. д., и произносил семь тройных поминовений. (Внимайте, о, масоны!).

Тройное число, столь почитаемое в древности, является столь же почитаемым и сегодня, и пять раз произносится в течение мессы. Мы имеем: три introibo («входная», церковная песнь), три Kyrie eleison («Господи помилуй»), три mea culpa («моя вина»), три agnus dei («агнец божий»), три Dominus Vobiscum. Истинно масонский ряд! Позвольте нам прибавить к этому три et cum spiritu tuo, и христианская месса предоставит нам те же самые семь тройных поминовений.

ЯЗЫЧЕСТВО, МАСОНСТВО И ТЕОЛОГИЯ – такова историческая троица, которая сегодня правит миром sub rosa (тайно). Мы закончим с масонским приветствием и скажем:

Прославленные офицеры Хирама Абифа, посвященные и «сыновья вдовы». Царство Тьмы скоро рассеется, но существуют области, которых все еще не коснулась рука ученого, и столь же темные, как египетская ночь.

Fratres, sorbii estote et vigilate!

(Братья, внéмлите и бдите!)